Охота на работу. Как не промахнуться в целях жизни - Михаил Литвак

Прямо с утра мы запустили групповые работы, которые с неизбежностью выявляли проблемы и противоречия. Вчерашнюю дружную команду трудно было узнать – разброд и шатание, перепалки. Мы вызывали огонь на себя, загоняя команду еще дальше в противоречия. И дождались, когда таки появился главный антилидер. Им оказался один из начальников отдела сбыта – Роман. Я ему по-настоящему сочувствовала: он человек прямолинейный, горячий и с искренним возмущением полез «на амбразуру». Но, знаете, хороший человек – все-таки не профессия, он действительно был скрытым противником изменений, хотя, конечно, до конца этого и сам не осознал. А свой авторитет и обаяние «крепкого мужика» он как раз и использовал для создания «партизанского движения». Не забудьте – это управленец, почти треть команды – за ним.

Роману предстоял достаточно жесткий раунд – проявить перед всеми и самим собой свою реальную позицию, взять за нее ответственность и сделать выбор. И нам предстояла не менее тяжелая борьба. Представьте себе: с одной стороны сильный, умный, авторитетный, «свой», «военный, красивый, здоровенный», с которым пьют пиво по выходным, который много добра сделал своим сотрудникам, с которым, между прочим, работать дальше, и с другой – две чужие тетки тренеры, хрупкие и милые (с виду), может и неплохие, но они пришли и ушли, что им до судьбы «Победы-Ура!» и сотрудников? И директор молчит как в рот воды набрал, никак, даже взглядом, не покажет, на чьей он стороне. Примерная расстановка сил понятна? Согласитесь, у нас позиция не очень выигрышная, но на то, уж простите за назидательность, мы и профессионалы. Кто на что учился, знаете ли.

Команда замерла. Роману были заданы вопросы «в лоб», по его позиции и прогнозу на будущее. Он уперся. Уже всем было видно, что не прав, но он продолжал упираться, скорее эмоционально, чем логически. Тогда был сделан «ход конем» – мы предложили Роману покинуть круг и занять свою скамью «позиции против». Команда всколыхнулась, всем по-человечески было его жаль, он все-таки был пока еще в их глазах «одиноким борцом за справедливость». «Гвардейцы» его отдела кинулись на защиту, но тоже получали логически неумолимые вопросы «в лоб». Те, кто осознавал свою позицию, признавал неправоту, оставались в кругу, «несогласные» убывали к Роману в защиту «сопротивления». Расстановка сил несколько поменялась, с Романом осталось человек шесть.

Потом последний решающий раунд. Как ни в чем не бывало, мы начали давать живую и интересную теорию, касающуюся как раз проблем развития. «Штрафники» сидели таким образом, что оказывались достаточно далеко за кругом, перпендикулярно общему действию, и им не видно было флип-чарт, где строились схемы и матрицы. И из круга их тоже не очень видно – такая своеобразная ссылка. Но им было сказано, что они могут вернуться в круг, когда захотят, публично заявив о своем изменении позиции.

Как и предполагалось, они «остывали», им было интересно, у них было право на «амнистию», и они возвращались в круг по одному, как в знаменитой Прощальной симфонии Йозефа Гайдна, где музыканты, закончив свою партию, задувают свечу на своем пюпитре и покидают сцену. «Гвардейцы» покидали своего руководителя. В конце концов, как и дирижер симфонии, Роман остался один.

У меня сердце разрывалось, потому что мне было его видно. Он сидел сгорбившись, красный, растерянный, «один в поле воин». Я наблюдала за ним и в какой-то момент поняла, что он готов изменить позицию, но надо только дать ему уйти красиво. Я сама подошла к нему и предложила вернуться в круг, а разногласия обсудить потом. И достаточно рисково протянула ему руку. Но он с благодарностью пожал ее – мы стали союзниками! Дирижер «сопротивления» закончил свою симфонию. Команда, наблюдавшая за нами, вздохнула свободно – мир! Но на нас смотрела с почти мистическим ужасом (на другой день они нам это «вернули»).

Юрий Александрович разжал напряженные руки, и многие заметили, что они у него дрожат. Мы, не сбавляя темпа, повели тренинг дальше. Проблемы собирались мозговым штурмом – активно и горячо, потом рейтинговались. Скоро у нас была карта проблем, и день мы заканчивали снова в технологии «Интегратор», но уже в создании общей программы развития. Команда снова была одним целым, но уже осознанным, прошедшим «закалку» в горниле разногласий.

Юрий Александрович в конце только махнул рукой и сказал: «Думал, я не переживу». И даже не стал ничего расспрашивать про третий день.

Третий день – это действительно продуктивная фаза. Информация воспринимается не просто хорошо, а даже жадно, групповые работы идут в быстром темпе. Программа развития конкретизировалась до алгоритма и персональной ответственности. Три руководителя отделов – Роман, Геннадий и Михаил (отдел снабжения, у которого в подчинении есть женщины) – прояснили прилюдно свои деловые отношения и расстановку сил, что сняло оставшиеся барьеры в команде.

Последний «Интегратор» подводил итоги и еще очень удачно совпал с тем, что был день рождения у одного из молодых сотрудников, поэтому процесс плавно перетек в шампанское и тосты, которые, конечно, были от команды и для команды. Мы сидели в большом зале, где стены были сплошь увешаны листами флип-чарта с результатами групповых работ, пройденной теории – это выглядело, как вехи большого перехода, хотя прошло всего три дня. Все были как-то по-хорошему, по-деловому что ли, родными, никому не хотелось расходиться. Я, конечно, понимала, что это только один шаг и будет еще много всякого, но все равно, как всегда в таких ситуациях, была счастлива от того, что делаю.

Это ведь абсолютно нематериальные вещи – дух команды, развитие людей, радость общения с близкими по духу, ощущение причастности к делу, миссии. Их трудно измерить, но у меня есть своя внутренняя шкала, и я ценю их дорого.

Как будто в поддержку моим мыслям за нами зашел Кирилл, руководитель организации, в которой мы вели проект до этого. Мы с ним на другой день уезжали в Москву уже по его новому проекту, надо было поговорить, но он не дождался нас внизу и поднялся в зал. Я слушала, что он рассказывает о своей организации и нашей работе Юрию Александровичу, видела, как он рассматривает листы на стенах, смотрит на людей в зале, и видно было в его глазах что-то такое, что мне потом захотелось спросить, о чем он думал в это время. И он таки сказал: «Знаешь, я рад, что зашел. Только глядя на их первый этап, я смог со стороны посмотреть и оценить, что происходило у меня в организации, что я реально получил. И я даже завидовал и немножко ревновал, что это теперь Вы с ними будете возиться, как тогда с нами, любить и переживать так, как Вы это делаете в начале. И я реально понимаю, чего это стоит для нас – руководителей. Вы ведь на какое-то время разделяете с нами нашу ответственность и наши мечты и цели, становитесь партнерами, пока мы меняемся. А потом помогаете нам, изменившимся, принять нашу изменившуюся организацию. У меня вообще было ощущение, что Вы на время взяли мою организацию «подержать», пока я адаптировался. Я думаю, вы – повитухи бизнеса». Честно, мне безумно тогда понравилось, что он сказал. Нам тоже важно иногда слышать хорошие слова о своей работе.

Чтобы немного уравновесить пиетет от этого тренинга, расскажу, как одна из групп, где как раз был Роман, подводила итоги тренинга для себя. Мы услышали взрыв просто сумасшедшего хохота, мужики буквально падали со стульев. Долго не хотели сознаваться, а потом показали рисунок их видения изменения групповой динамики. Там такая картинка: вначале два милых зайчика, а потом они же, но с отросшими зубами и хищным оскалом. Давясь от смеха, Роман пояснил: «Пришли к нам два таких пушистых зайчика-тренера, а потом оказалось, что это – волчики вот с такими зубами! Зайчики-волчики!» Сами понимаете, отреагирование агрессии. Потом он, конечно, поправился, что волки – санитары леса, и вообще они знают, что мы хорошие. А мы в этом веселье не стали уточнять, что впереди у них еще такой темный лес, и им с этими «волчиками» еще бегать и бегать. Всякой информации свое время.