Верхом на ракете. Возмутительные истории астронавта шаттла - Майк Маллейн

Вопросы, связанные с совместителями, беспокоили не только командиров шаттлов. Когда я был капкомом во время полета «Лягушка и Принц», обнаженные ноги Шеннон Люсид стали проблемой, которая свалилась на меня. (Шеннон была в том полете эмэсом.) Как и большинство экипажей, астронавты 51-G переоделись в майки и шорты на время работы на орбите. Они передали несколько телерепортажей, в которых была видна Шеннон, работающая в своих шортах. Накануне орбитальной пресс-конференции представитель пиар-службы прислал руководителю полета просьбу о том, чтобы члены экипажа «надели брюки для пресс-конференции». Когда эта записка попала ко мне, я понял ее смысл. Служба связей с общественностью беспокоилась о том, что арабский мир мог счесть оскорблением для принца полет с демонстрацией женских ног. Я отправил эту записку в корзину. NASA, конечно, могло меня уволить, но я не собирался требовать у американской женщины переодеваться на потребу вкусам средневекового репрессивного общества, где женщины не могут даже водить автомашину, не то что летать на шаттле. Я хотел обратиться к Шеннон и попросить ее надеть на пресс-конференцию купальник-бикини. При этом я чувствовал весь юмор ситуации: я выступал за права женщин! Феминистская Америка в долгу перед Майком Маллейном. В конечном итоге камеру на пресс-конференции поставили так, чтобы в кадре оказались только верхние части тела членов экипажа. Ноги Шеннон, прикрытые или нет, не были видны.

Возникали с иностранцами и другие межкультурные вопросы. Один потребовал от капкома, чтобы национальный гимн его страны звучал каждое утро в качестве побудки для экипажа… и он не шутил. Просьба была отклонена. Другой предоставил агентству имя члена семьи для присутствия на крыше LCC во время пуска. В NASA подумали, что это его жена, – оказалось, любовница. Жену он оставил дома.

Примером негативного влияния программы совместителей на управление полетом стала и злосчастная миссия «Челленджера». Главной целью этого полета был запуск телекоммуникационного спутника стоимостью в несколько сотен миллионов долларов{42}, жизненно необходимого для космических операций NASA и ВВС США. Однако внешний наблюдатель никогда бы не догадался об этом, если бы ориентировался на поведение головного офиса NASA. В их понимании задача состояла в том, чтобы запустить учителя в космос. Если спутник будет выведен, уже неплохо. Но успешной миссию можно считать, только когда космический урок Кристы Маколифф посмотрят в каждой начальной школе Америки. К несчастью, когда дело дошло до запуска, задержка по погоде потребовала сдвинуть старт на 24 часа вперед – и урок Кристы теперь попадал на субботу. Для пиаровской команды NASA это было катастрофой. Космический урок не будет в прямом эфире – его придется записать и потом воспроизвести. Никто из астронавтов не удивился, что NASA принялось перекраивать график полета, чтобы передвинуть урок на день, когда школьники учатся. Все, кто знал, что происходит, были в ярости. Астронавты и ЦУП привыкли жить в соответствии с девизом: «Планируй полет и летай по плану». Десятки миллионов долларов ушли на то, чтобы подготовить экипаж на тренажерах к работе в космосе. Рабочий план экипажа – эта библия полета – утверждается на раннем этапе тренировок как раз для того, чтобы гарантировать, что экипаж и ЦУП будут всесторонне подготовлены. Редко бывает, чтобы серьезные изменения в план вносились даже за несколько месяцев до старта, и только в том случае, если это необходимо для успешного выполнения основной задачи. Серьезно менять рабочий план перед самым стартом ради удовлетворения второстепенной задачи было делом неслыханным. Если бы в любом другом полете кто-нибудь предложил переписать план за 24 часа до старта в интересах второстепенной задачи, его бы засунули в пламеотражатель на стартовой площадке. Однако 51-L не был любым другим полетом – это была миссия «Учитель в космосе», и полетный план был переделан.

После гибели «Челленджера» мы разбирались с документами на рабочем столе Дика Скоби[138]. Там оказались заметки, которые он готовил для послеполетного отчета. Некоторые из них содержали критические замечания по поводу влияния второстепенной задачи – космического урока Кристы – на выполнение основного задания, запуска спутника. Конечно, как командир он мог отказаться изменить рабочий план полета точно так же, как Бранденстайн мог потребовать, чтобы наблюдение за молодой луной в конце месяца Рамадан исключили из плана его полета. Но ни тот ни другой этого не сделали, несомненно опасаясь, что это может сказаться на их карьере. Слово «нет» не самое удачное в диалоге с высшим руководством.

Одну из программ с участием совместителей многие из нас считали особенно оскорбительной, она называлась «Политик в космосе». Несмотря на то что и астронавт-сенатор Джейк Гарн (республиканец от штата Юта), и астронавт-конгрессмен Билл Нельсон (демократ из Флориды) были горячими сторонниками NASA, выражали политические взгляды многих астронавтов (я бы за них проголосовал) и были очень приятными людьми, они совершили ужасный грех, используя свое влияние законодателей, чтобы влезть в голову нашей очереди. Оба они, Гарн и Нельсон, пытались оправдать свои действия, заявляя, что полет в космос поможет им лучше понять NASA и сделает их поддержку агентства более эффективной, но мы находили это объяснение неубедительным. Если бы я пришел в конгресс за час до важного голосования и занял кресло Гарна или Нельсона, чтобы сделать выбор за них, смог бы я понять сложности законодательной процедуры? Как минимум нет. Для этого мне пришлось бы потратить месяцы, а то и годы, изучая закулисное лоббирование, заседания комитетов и всяческие политические маневры, предшествующие голосованию. То же самое можно сказать о NASA. Любой, кто хотел понять работу агентства, должен был отправиться за кулисы. В Центр Кеннеди, чтобы понять процесс подготовки; в Центр Джонсона, чтобы посмотреть работу ЦУП; в Центр Маршалла, чтобы понять сложности, связанные с разработкой двигательных установок; в кабинеты директоров всех центров NASA, чтобы разобраться в конфликтующих интересах бюджета, графиков, надежности и безопасности, под которым им приходится работать. Полет на шаттле не более полезен для изучения работы NASA, чем голосование в конгрессе для понимания механизмов его работы. Однако полет на шаттле, как и голосование в сенате, намного гламурнее.

В начале 1985 года штаб-квартира NASA в Вашингтоне объявила, что сенатор Джейк Гарн совершит полет в составе экипажа 51-D{43}. У нас ходили слухи, что Гарн не просто попросил назначить его в полет, но указал, в какой именно. Говорили, что ему был нужен полет в начале 1985 года, чтобы он минимально сказался на выполнении его сенаторских обязанностей и на кампании по переизбранию. Говорили, что еще четыре политика, услышав о назначении Гарна, немедленно потребовали от NASA такого же подарка и что головной офис агентства спустил в Центр Джонсона требование изучить возможность уменьшения количества специалистов полета в экипажах, чтобы найти место для них и для растущего списка других пассажиров. Для морального климата в отряде это был удар серпом по яйцам и яичникам. Стив Хаули с видимым отвращением предложил нам всем устроить забастовку и отказаться выполнять какие-либо полеты, пока штаб-квартира не прекратит свои попытки отдавать места эмэсов совместителям. Это было бы сильное зрелище – астронавты гуляют в пикете перед воротами JSC и поют: «Нет уж, к черту, мы не летим!»