Человек с большим будущим - Абир Мукерджи

— Я уже упоминала, что когда мы виделись в последний раз, она выглядела и вела себя абсолютно нормально. Но это было до вашего с ней разговора.

— Как по-вашему, ее смерть может быть каким-то образом связана с убийством Маколи?

Она снова пожала плечами:

— Не вижу ни малейшей связи.

— То есть все это просто совпадение?

— Не хочу строить догадки, капитан. Может быть, она совершила самоубийство из-за чего-нибудь, что вы ей сказали?

— Уверяю вас, — с нажимом произнес я, — то, что сказала мне она, было гораздо интереснее, чем все, что мог сказать ей я.

Я надеялся хоть на какую-нибудь реакцию, но миссис Бозе продолжала сидеть неподвижно, словно богиня, высеченная из камня.

Я продолжил:

— Попробуете отгадать, что она нам рассказала?

Миссис Бозе подняла стакан и сделала еще глоток воды.

— В данных прискорбных обстоятельствах идея играть в загадки мне крайне не близка, капитан. Может быть, вы просветите меня сами?

— Она рассказала, что в ту ночь Маколи побывал в вашем милом заведении. Более того, его убили практически сразу, как он оттуда вышел. Так как же — это правда или бедная девушка нас обманула?

— Чистая правда. Этот господин ранее в ту ночь действительно был в нашем заведении.

— И вы не сочли нужным нам об этом сказать?

Она улыбнулась с притворным смущением:

— Как вы понимаете, капитан, мои клиенты дорожат неприкосновенностью своей частной жизни. А поскольку упомянутого господина убили не в моем доме и не на моей территории, я не хотела без нужды марать его репутацию.

— Вам известно, что сокрытие сведений от полиции — это уголовное преступление?

Миссис Бозе вздохнула.

— Я уже перестала следить, что сейчас разрешено индийцам, а что запрещено. Если верить слухам, доходящим до нас из Пенджаба, теперь даже мирные собрания караются смертной казнью.

— Что именно делал Маколи в вашем заведении на прошлой неделе в ночь со вторника на среду?

— Ну, наверное, что и всегда. Он был довольно консервативен в своих вкусах. Никаких маленьких слабостей, никакого воображения. Впрочем, похоже, для шотландцев это обычно. Сначала я думала, что виной тому климат их родных мест, ведь, насколько я понимаю, десять месяцев в году погода там стоит довольно неприятная, а в остальные два — прямо-таки непригодная для жизни, но за годы наблюдения я пришла к выводу, что дело тут в их религии, которая вроде бы почти все удовольствия почитает за грехи.

— То есть он приходил не затем, чтобы заказать девушек для вечеринки у Бьюкена?

Она покачала головой:

— Уверяю вас, что нет.

— А когда-нибудь он это делал?

Мадам саркастически усмехнулась:

— Вы же не рассчитываете, капитан, что я поделюсь с вами сведениями такого рода?

Я почувствовал, что начинаю терять терпение. Словно долблюсь головой в стену. Жара не упрощала дело. Как и то, что мне отчаянно требовалась доза.

— Позвольте вам напомнить, что мы расследуем убийство. В считаных ярдах от вашей двери был убит сахиб, а теперь погибла одна из ваших девушек. Я могу основательно усложнить вам жизнь, если вы не станете немного сговорчивее.

— Как вы сами сказали, капитан, его убили за пределами моего дома, а не внутри. А что касается Дэви, то уж кто-кто, а вы бы постеснялись напоминать мне о судьбе бедной девочки.

Миссис Бозе нельзя было отказать в самообладании. Сложись обстоятельства иначе, я мог бы проникнуться к ней симпатией, и немалой. Сейчас же она препятствовала расследованию убийства, и ее хладнокровие было совсем некстати. Пришла пора показать ей, что со мной тоже бывает непросто. «Возможно, — подумал я, — ночь в камере ее образумит».

— Мы продолжим разговор завтра. Надеюсь, утром вы будете больше настроены нам помочь. В противном случае вам предъявят обвинение в том, что вы препятствуете полицейскому расследованию, а может, и не только в этом.

Дигби увел миссис Бозе в камеру. Я направлялся к своему кабинету, когда меня нагнал Несокрушим. Вид у него был встревоженный.

— Что случилось, сержант?

— Я кое-чего не понимаю, сэр. Миссис Бозе знала, что мы вчера говорили с Дэви. В доме она сказала, что Дэви все рассказала ей лично. А сейчас из ее слов следует, что она не виделась с Дэви после того, как приехала от клиента. Откуда же она узнала о нашем разговоре с девушкой?

Сержант был прав. Миссис Бозе лгала.

— Вы не хотите продолжить допрос, сэр?

Я прикинул шансы и решил, что не стоит. Миссис Бозе попросту откажется говорить, а времени у нас почти не было.

— Нет. Давайте пока придержим эту карту.

На столе меня ждала записка — вызывал лорд Таггерт.

Я вошел в приемную, и секретарь поспешил устроить меня на стуле.

— Его светлость слушает доклады о ситуации в Черном городе. Он скоро освободится.

На столе затрещал телефон, Дэниелс снял трубку и стал слушать, прикрыв глаза. Я присмотрелся к нему: грязные очки, прилизанные жирные волосы словно прилеплены к голове. Выглядел он так, как будто не спал неделю. Говорил в основном звонивший. Дэниелс раз или два попытался вставить слово, но голос на том конце провода его прерывал. Через какое-то время Дэниелс вздохнул и, в свою очередь, разразился монологом:

— К моему сожалению, это невозможно. Даже если бы у нас оставались люди — а их у нас нет, — мы не можем отправить их в Южную Калькутту сейчас, когда Черный город полыхает.

Дверь кабинета распахнулась, в приемную вышли несколько офицеров в форме — судя по виду, военных. Не обратив никакого внимания на меня и секретаря, они прошествовали в коридор. Я не стал дожидаться, пока Дэниелс закончит свой телефонный разговор, и заглянул в кабинет. Комиссар стоял за столом и сосредоточенно вглядывался в разложенную на нем карту. Я кашлянул, и он поднял взгляд.

— Входи, Сэм, — сказал он. — Надеюсь, ты с добрыми вестями. Пока что этот день оставляет желать лучшего.

Смерть моей единственной свидетельницы вряд ли сошла бы за добрую весть, и я предпочел сменить тему.

— Насколько все плохо в Черном городе? — поинтересовался я, подходя к столу. — Есть ли доля правды в том, что говорят местные?

Таггерт оторвал взгляд от карты:

— А что тебе известно о том, что говорят местные?

— Один мой сотрудник, индиец, сегодня грозился уйти в отставку. Мне удалось его переубедить, но он очень переживал. Утверждал, что в Пенджабе произошло настоящее избиение мирных жителей.

Лицо Таггерта стало жестким.