Ангелы Опустошения - Джек Керуак

Но природа создала женщин столь обезумевающе желанными для мужчин, что невероятное колесо рождения и смерти в-которое-на-самом-деле-трудно-поверить все вращается и вращается, словно какой-нибудь Дьявол тяжело вращал это Колесо сам потея от того что пережирал человеческий ужас чтобы попытаться и оставить хоть какой-то отпечаток на пустоте небес – Как будто все что угодно, хоть реклама пепси-колы с реактивными самолетами, могло отпечататься там, если б не Апокалипсис – Но Дьявольская природа сделала так что мужчины желают женщин а женщины замышляют иметь от мужчин детишек – То чем мы гордились когда были Шотландскими Помещиками но сегодня от одной мысли об этом тошнит, целые электронные двери супермаркета распахиваются сами собой пропуская беременных женщин чтобы те могли купить еды подкармливать смерть и дальше – Вычеркните мне это, ЮПИ[131]—

Но человек отягощен всей этой трепещущей тканью, индусы называют ее «Лайла» (Цветок), и он ничего не может с этой тканью поделать если только не уйти в монастырь где однако кошмарные извращенцы иногда все равно его поджидают – Поэтому почему не понежиться в любви животного хлеба? Но я знал что конец подступает.

Ирвин был абсолютно прав по части посещения издателей и договоров о публикации и деньгах – Они заплатили мне 1000 долларов аванса которые я мог получать порциями по 100 долларов в месяц и редакторы (без моего ведома) склонили свои воробьиные головы над моей безупречной прозой и подготовили книгу к печати с миллионом faux pas человеческого людоедства (Ой?) – Поэтому я на самом деле был не прочь жениться на Рут Валер и переехать жить в деревню в Коннектикуте.

Ее сыпь на коже, если верить задушевной подруге Эриксон, была вызвана моим приездом и занятиями любовью.

Рут Эриксон и я целыми днями вели беседы в которых она поверила мне свою любовь к Жюльену – (чё?) – Жюльен мой лучший друг, наверное, с которым я жил в мансарде на 23-й улице когда впервые познакомился с Рут Эриксон – Он был в нее безумно влюблен в то время но та взаимностью не ответила (так я и знал, в то время) – Но теперь когда он был женат на этой очаровательнейшей изо всех земных женщин, на Ванессе фон Зальцбург, мой остроумный кореш и наперсник, О теперь она хотела Жюльена! Он ей даже звонил по межгороду на Средний Запад но бесполезно тогда было – Вот уж действительно река Миссури в ее волосах, Стикс или Митилена что более вероятно.

И вот теперь он старина Жюльен, дома после работы в конторе где он преуспевающий молодой начальник при галстуке с усиками хоть во дни своей молодости сидел в дождевых лужах со мною вместе поливая нам волосы чернилами вопящие Мексиканские Боррачо-Йеху[132](или Миссурийский, этот) – В тот момент когда он приходит домой с работы то плюхается в великолепное кожаное мягкое кресло которое ему первым делом купила его, Помещикова, жена, еще прежде колыбелек, и сидит в нем перед трескучим огнем покручивая ус – «Делать больше нечего только растить детей да подкручивать усы», сказал Жюльен который говорил мне что он новый Будда заинтересованный в перерождении! – Новый Будда преданный Страданию! —

Я частенько заходил к нему в контору и смотрел как он работает, наблюдая за его конторским стилем («Эй ты долбоёб поди сюда») и за тем как щелкает его речь («Что это с тобой такое, да любое малюсенькое самоубийство в старой Западной Виргинии стоит десяти тонн угля или Джона Л. Льюиса![133]») – Он следил за тем чтобы самые (для него) важные и грустнопупсичные истории проходили по каналам АП[134]– Он был любимцем самого дрёбаного президента целой информационной сети. Загребущего Такого-Растакого Джо – Его квартира где я колбасился днем кроме тех дней когда чаевничал за кофием с Эриксон была прекраснейшей квартирой на Манхэттене по-своему по-жюльеновски, с балкончиком выходящим на все неоны и деревья и уличные движения Шеридан-сквер и с холодильником в кухне полным кубиков льда и кока-кол с которыми можно кирять ваш старый виски «Партнерский выбор» – Я проводил день за разговором с женой Нессой и детишками, которые шикали на нас когда в ТВ возникал Микки-Маус, затем в своем костюме входил Жюльен, расстегнутый ворот, галстук, со словами

– Черт – вообрази приходишь домой после тяжелого дня на работе а тут этот маккартист[135]Дулуоз, – и иногда с ним приходил кто-нибудь из помощников редактора вроде Джо Скрибнера или Тима Фосетта – Тим Фосетт был глух, носил слуховой аппарат и был страдающим католиком, но все равно любил страдающего Жюльена – Плюх, Жюльен падает в свое кожаное мягкое кресло перед разведенным Нессой огнем и покручивает усы – У Ирвина и Хаббарда к тому же была своя теория что Жюльен отпустил усы чтобы выглядеть старше и уродливей каким он вообще не был —

– Есть чего-нибудь поесть? – говорит он, и Несса выносит половинку жареной курицы которую он отрывочно пощипывает, пьет кофе и вопрошает не спущусь ли я еще за пинтой «Партнерского выбора» —

– Плачу половину.

– Ах вы кануки вечно платите половину, – поэтому мы спускаемся вместе с Почки черным спаниелем на поводке, а перед винным магазином заруливаем в бар и пропускаем несколько хлебных с коками глядя в телевизор со всеми остальными ньюйоркцами которые печальнее нас.

– Дурная кровь, Дулуоз, дурная кровь.

– Ты это к чему?

Он неожиданно хватает меня за рубашку и дергает так что отлетают две пуговицы.

– Зачем ты мне вечно рубашку рвешь?

– Ах а мамочки твоей нет чтоб их обратно пришить, а? – и дергает сильнее, разрывая мою несчастную рубашку, и печально на меня глядит, печальный взгляд Жюльена это взгляд который говорит:

«Какое говно чувак, все эти твои и мои маленькие тугозадые замыслы 24 часа в сутки бегать дисциплинированно по часам – когда мы все отправимся на небо мы и знать не будем о чем вообще было вздыхать или как мы выглядели». Я как-то встретил девчонку и сказал ему:

– Девчонка которая прекрасна, грустно, – и он ответил

– Ах все прекрасны и грустны.