КГБ шутит. Рассказы начальника советской разведки и его сына - Леонид Шебаршин

Индией и ее чудесами, как и многие другие посольские люди, включая дипломатов, Петя особенно не интересовался. Да ему и некогда было. Впрочем, чудеса Индии настигли Петю сами.

Ясный солнечный день. Посреди большой площади жилого городка, напротив здания клуба, стоит мой Петя и жалобно воет нехорошим голосом, держа перед собой вытянутую руку, в ладони которой что-то таинственно мерцает ярким красным цветом. Плача, Петя поведал мне, что съездил он вчера в коллективную поездку на посольском автобусе в город Агру, где-то в 200 километрах от Дели. Ему, видите ли, приспичило осмотреть мавзолей Тадж Махал, будь он неладен. В Агре, вдоволь насмотревшись на Тадж и плохо что соображая от переизбытка впечатлений и жары, Петя неосторожно познакомился с каким-то обаятельным лавочником самого благородного вида. Через десять минут Петя стал обладателем огромного рубина редкой красоты, который, как заверил его торгаш, попал в их семью по наследству от махараджи княжества Майсор или что-то в этом роде. Петя, простецкая душа, не стал интересоваться, зачем потомок раджи торгует на паршивом базаре фамильными драгоценностями, а выложил за камень огромную сумму денег – целых пятьсот рупий! Считай, половину своей зарплаты. Приехав в Дели из Агры, Петя, изнывая от нетерпения, помчался в пробирную палатку, где ему меланхолично сообщили, что предъявленный им кусок красного ограненного стекла и полрупии не стоит. Вот он и выл, стоя с протянутой рукой, как нищий на паперти.

Жалко Петю, но дураком-то не надо быть. Впрочем, не он один такой. Народ, смеясь над индийскими прохвостами, все же дружно покупал на ближайшем рынке целые бутыли духов «Шанель № 5». Торговала ими какая-то жабовидная мордатая индианка, разливая редкий парфюм суповым половником. «Мадам, парфюм, шанель номер пять!» – с неслыханным цинизмом лгало это земноводное. Другие заказывали в Калькутте статуйки какого-то бога – «из чистого золота!!!» – за большую сумму денег, хотя золота в них не было нисколечко. Некоторые охотно покупали и принимали внутрь местные народные лекарства. К примеру, легендарное мумие, изготовленное из дерьма летучих мышей. А потом активно блевали и дристали, но покупали опять и вновь принимали. Придурки, дай им Бог здоровья! Легковерие и любовь к халяве загнали потом их и миллионы таких же единомышленников в лапы Мавроди и прочих подобных ему ореликов.

Кто-то из классиков – то ли Прокофьев, то ли Шостакович, то ли Шнитке, не уверен, кто, по причинам зияющих провалов в моем музыкальном образовании, – написал страшноватую музыкальную пьеску для детей «Петя и волк». Я, конечно, не классик, но история с Петей и его котом, право слово, тоже заслуживает быть положенной на музыку.

По завершении командировки Петя и его семья – очаровательная жена Надя и две почти взрослые дочери – вернулись в Москву. Все было ладно: Петя работал, Надя – тоже, девочки учились. Жизнь ровно текла по спокойному руслу, ан дернул черт Петю загулять в какой-то пьяной компании. Веселился Петя всю ночь, обильно заливая роскошь человеческого общения спиртными напитками, да наступило хмурое утро с похмельной дурной головой, раскаянием и страхом перед предстоящим объяснением с Надей, дамой довольно суровенькой. Поплелся Петр домой и по дороге купил на всякий случай букет цветов – может, смягчит удар? Встреча превзошла все Петюшкины надежды. Увидев мужа с цветами, Надя всплеснула руками и восторженно воскликнула: «Петя, милый, ты ведь мне цветов с самой свадьбы не дарил! Вот спасибо-то!» Тут все бросились друг друга обнимать и целовать, цветы поставили в хрустальную вазу, налили в нее воды и водрузили на самое почетное место – новенький японский телевизор, привезенный из командировки. Поясняю, что дело происходило в голодные восьмидесятые, когда в Москве невозможно было приобрести ни за какие деньги такой чудесный «ящик». Учуяв дух семейной гармонии, пришел радостный кот, до того дрыхавший за диваном. Желая присоединиться, кот вертелся в ногах у домочадцев, пока Петя случайно, но плотно не наступил ему на хвост. Кот истошно заорал, пытаясь выдрать хвост из-под упитанного Пети, вся семья тоже – «Пошел вон, черт! У людей праздник, а он…» Кот шарахнулся на телевизор, сшиб вазу, ваза упала, вода разлилась, «Панасоник» тревожно пискнул и затих навеки. Кот бросился удирать, семейство – его убивать… Страшные крики и громовые проклятья сотрясли Петину малогабаритную квартиру.

Слава богу, кот был увертлив, а Петя и домочадцы – отходчивы. Ведь не в телевизоре счастье, не правда ли? Разве стоит дурацкий ящик букета роз?

Петя! Дорогой Петр Иванович и Надя! Я скучаю по вам. Если вам попадется на глаза моя книжка, то берите ее с собой, приезжайте ко мне, и мы выпьем с вами немало «ладошек».

«Сома» – это такой священный напиток, который возгонялся в Древней Индии из чего-то, скорее всего, из мухоморов. Еще был «амрита», которым до изумления напивались индийские боги. Чем они отличались друг от друга, не знаю, хотя я и индолог патентованный. Рецепт их давно утрачен, но горевать не приходится, так как на смену им пришел широкий набор удивительных спиртных напитков собственного индийского производства.

Чем же отличаются все эти виски, джины, ромы, бренди и так далее от обычных, выпускаемых на их исторической родине – в Европе и США? В основном поразительным букетом – смесью бензиновой вони с ацетоновой отдушкой и ненавязчивым гуттаперчевым подтекстом. Ясное дело, что этот аромат лишь оттенял состав и собственно вкус напитков. Любое пойло из вышеперечисленного рекомендовалось к принятию посольскими сомелье только в сочетании с местной «кока-колой» (та еще дрянь!) и половинкой лимона. Тогда еще ничего, «шло», можно сказать. Правда, чем дело кончится, наперед загадывать не приходилось – то ли просто похмельем какой-то степени, то ли пробуждением в объятьях унитаза после бессонной ночи, проведенной фактически в нем, то ли непробуждением – бывало и такое.

Кроме индийского, никакого другого спиртного, считай, не было. Из каждой выписки «Внешпосылторга», приходившей в посольство раз в два-три месяца, лично мне, молодому дипломату, полагалась одна-единственная поллитра нашей водки. Позор!

В посольском магазине после раздачи водочных квот соразмерно дипломатической табели о рангах на полках оставались безумно дорогое «Советское шампанское» и «Рижский бальзам». Я как-то выпил сгоряча целую бутылку этой горькой дряни и с тех пор недолюбливаю Ригу и латышей.

Почему я задержался на этой не самой возвышенной теме, а не на каких-нибудь чудесах Индии? А потому, что она, можно сказать, довлела над жизнью почти всего коллектива. Бесконечные автоаварии и катастрофы, пьяные сшибки, пьяная гульба во время заезда в Индию многочисленных делегаций из Советского Союза, а затем России. Пьяное веселье наносило и наносит такой вред, что я до сих пор сторонюсь выпивающих людей и даже самых приятных пьяных компаний.

Одно интересное наблюдение из пьяного сюжета. После практически полного запрета на спиртные напитки, введенного в мае 1985 года, многим посольским людям стало не о чем друг с другом говорить. На трезвую голову, оказывается, одни и те же анекдоты и истории, ранее вызывавшие пьяный смех, слушать тошно, а в интересе к изящному, как-то – опере, театру или хотя бы книгам – мои старшие товарищи замечены не были. Станете ли вы сами спрашивать своего друга: «Вася! Ты меня уважаешь?», если вы оба трезвы как стеклышко?