Психология творчества, креативности, одаренности - Евгений Ильин

...

Рис. 7.1. Креативность в группах мальчиков и девочек

Таблица 7.5. Показатели креативности мужчин и женщин

О. М. Разумникова (2002) выявила большую вербальную гибкость у женщин, чем у мужчин, что согласуется с данными, полученными Д. Халперн (Halpern, 2000).

По данным О. М. Разумниковой и М. В. Прибытковой (2007), половые различия в уровне интереса к выполнению заданий были достоверны только для старшего возраста с более высокими значениями у девушек, хотя в показателях оригинальности различий не обнаружено ни в младшей, ни в старшей группе. При анализе гибкости образного мышления у детей 8-10 лет половые различия были характерны только для теста «Круги»: девочки чаще использовали категории «животные» и «игрушки», а мальчики – «машины» и «оружие», В старшей группе (15–17 лет) эти различия были представлены шире и достоверны также для теста «Фигуры» с более высокой частотой встречаемости категорий «символ» и «машины» у юношей и «человек» – у девушек.

Н. В. Куприянова (2006) не нашла у младших и старших подростков различий в таких показателях креативности, как беглость и гибкость (табл. 7.6).

В исследовании Фориши (Forisha) выявлено, что креативная продуктивность коррелировала с маскулинностью, а креативные способности – с фемининностью. По данным Джонсона и Карлссона (Jonsson P., Carlsson I., 2000), высокая креативность в большей степени присуща андрогинным, чем маскулинным и фемининным.

Таблица 7.6. Выраженность свойств креативности у подростков – мальчиков и девочек

По данным Н. В. Куприяновой, различия между маскулинными мальчиками и фемининными девочками найдены по вербальной и образной беглости, а по вербальной и образной гибкости различий не было выявлено.

Н. Е. Кузьмина (1996) изучала креативность подростков 15–16 лет и выявила, что креативность мальчиков более четко распознается другими людьми, менее зависит от особенностей восприятия. В противоположность мальчикам, креативность девочек не связана напрямую с успешностью в общении. Однако с повышением креативности повышается и их статус в группе.

7.9. Продукты творчества как показатели креативности [39]

Продукты творчества разнообразны. Это и технические изобретения, и новые стили в искусстве, и новые идеи в науке, и т. д. К. Роджерс (1994) пишет, что на создание творческого продукта влияют, с одной стороны, уникальность человека, а с другой – окружающие его люди, обстоятельства жизни, происходящие события.

Возникает вопрос: каковы соотношения между продуктом творчества и креативностью?

Ф. Баррон (Barron, 1988) полагает, что отсутствие такого продукта еще не говорит об отсутствии у человека креативности. С другой стороны, Т. Тардиф и Р. Стернберг (Tardif, Sternberg, 1988) считают, что многие творческие продукты были созданы не в результате креативного процесса, или процесса, который является креативным не с точки зрения творца, а других людей. На одной из конференций по креативности (1966) шел спор: является ли Эдисон креативом, если его открытия – результат планомерных поисков?

Большинство ученых все-таки считают, что продукт отражает наличие креативности (Csikszentmichalyi, 1988; Simonton, 1988; Torrans, 1974; Walberg, 1988). Однако при этом требуется разработка критериев для того, чтобы признать такой продукт креативным.

Предлагается в качестве одного из таких критериев рассматривать комбинацию элементов, которые не комбинировались ранее (нестандартность). Однако здесь возникает опасность смещения смысла понятий, на которую указывал Торренс: способность к творчеству отождествляется с нестандартностью, нестандартность – с оригинальностью, а последняя – с редкими ответами в данной группе испытуемых. Нестандартность – понятие более широкое, чем оригинальность. К проявлениям креативности (если пользоваться критерием нестандартности), считает Торренс, можно отнести любую девиацию: от акцентуаций до проявления аутичного мышления (Torrans, 1962).

Другой предагаемый критерий – осмысленность. С. Медник (Mednick, 1969) предлагает считать, что чем больше результат соответствует требованиям, тем он больше креативен. Такой критерий позволяет разграничить продуктивные творческие и непродуктивные девиантные формы креативности. Главной операцией в ходе творческого процесса, как считает Медник, является операция сравнения (селективный инсайт по Девидсон).

Таким образом, продукты творчества можно разделить на стереотипные, креативные и девиантные.

К. А. Торшина приводит и другие критерии креативного продукта, выделяемые зарубежными авторами: он «должен производить сильное впечатление и быть генерализуемым (Percins, 1988; Taylor, 1988), экономным (Barron, 1988; Percins, 1988; Simonton, 1988), вызывать необратимые изменения в человеческом опыте (Feldman, 1988; Gardner, 1988; Simonton, 1988; Taylor, 1988), содержать необычные сенсорные образы или трансформации (Barron, 1988; Gruber, 1988; Taylor, 1988), являться ценимым или используемым социумом или представителями той сферы, в которой он был создан (Amabile, 1982; Amabile, Hennessy, 1988; Taylor, 1988; Torrance, 1988; Weisberg, 1988)» (1998, с. 130–131).

В области научных знаний и в решении проблем выделяются следующие критерии креативного продукта:

• он должен быть сензитивен к пробелам в существующих знаниях (Gruber, 1988; Torrance, 1988);

• переходить междисциплинарные границы, поскольку они трудны для категоризации (Taylor, 1988; Weisberg, 1988);

• быть неожиданным и отвечать поставленной задаче (Amabile, 1982; Amabile, Hennessy, 1988; Simonton, 1988);

• быть сложным и изначально не сформулированным и представлять собой синтез пограничных областей знаний (Gruber, 1988; Torrance, 1988).

Следует отметить, что не всякий продукт может расцениваться как креативный, несмотря на то что он создан с помощью креативного процесса. Представим себе, например, что в какой-то глубинке современный человек, склонный к технике, по своему неведению изобрел велосипед. Креативная деятельность налицо, а ее продукт не будет воспринят цивилизованным обществом как необычный, нестандартный. Впрочем, «изобретение велосипеда», «открытие Америки» встречаются не так редко. Мне известно трехкратное «открытие» методики выявления одного и того же феномена – «прицельного» глаза (т. е. глаза, которым человек прицеливается). Сначала я нашел работу одного американца, который описал эту методику в 1928 г.; затем через несколько лет (в 1963 г. ы) я прочитал статью одного отечественного аспиранта-физиолога, который описал эту же методику как свое изобретение; в действительности же известное первое упоминание об этой методике относится к середине XVI в. и принадлежит португальскому монаху Ла Порта. Это подтверждает частую справедливость поговорки, что «новое – это хорошо забытое старое».