Сердце Черного Льда - Леонид Алехин

Хозяин пытался научить золотые кубы думать, как думает человек. Не составило труда заставить машину складывать и вычитать. Чуть больше времени ушло на то, чтобы научить ее понимать слова — для этого она превращала каждую букву в цифру. Если букв было слишком много, требовалось увеличивать количество золотых кубов.

Хозяин был недоволен. Простейшие указания требовали до сотни соединенных цепями кубиков. Сколько же места займет машина с умом десятилетнего ребенка?

Он начал искать другие пути.

В мире Хозяина, мире умирающего солнца и самодвижущихся городов не было книг и манускриптов. Люди научились записывать свои мысли на грани кристаллов, помещенных в сильнейший холод. Хозяин, которого тогда звали Машинист Алеф, решил записать на кристаллы не просто отдельные мысли, а сознание человека целиком. Если все сложится удачно, он размножит плененное в кристалле сознание и поместит его в сердце своей думающей машины. Уж его-то он научит складывать цифры и слова.

Город Машиниста воевал с другими городами и побеждал благодаря изобретениям Алефа. Пленников Машинист помещал в кристаллическую комнату, где царил убийственный холод. Их тела быстро умирали, а сознания отпечатывались на гранях кристалла, как свет на серебряной пластине в камере обскура.

Скоро Алеф открыл, что его кристаллическая ловушка захватывает не только сознания тех, кто умер внутри нее. Древние духи, странствующие по миру тысячелетиями, притягивались к магнетическим граням. Среди них были существа, владевшие миром до людей, непонятные, враждебные, полные неутолимого голода. Машины, в которые Алеф помещал их сознания, были плохими помощниками, но страшным оружием. Машинист быстро понял, что нельзя создавать для древних гостей слишком прочные тела — расправившись с врагами, они превращались в угрозу для города Алефа. Он наладил производство непрочных, но смертоносных боевых оболочек из материала, который был всегда под руками в остывающем мире. Из снега.

Не успокоившись на создании снежных легионов, Машинист Алеф продолжал строить думающие механизмы. Неизвестно, увенчались бы его усилия окончательным успехом, создал бы он безупречный сплав металла и плененных в холоде разумов. Все изменилось в тот день, когда из глубин пространства явилась комета и затмила умирающее солнце.

Алеф наблюдал ее приближение. Он создал немыслимой высоты выдвижную башню с верхушкой-сверлом. Машинист хотел взять пробы удивительного ядра кометы, поглощавшего свет и тепло. Когда оказалось, что высоты башни недостаточно, Алеф переоборудовал гигантские пушки, служившие для штурма вражеских самоходных городов. Он пустил треть железных кварталов своего города на переплавку, чтобы изготовить девять огромных гарпунов с тросами из стальных нитей.

В последний день вызванного кометой затмения Машинист загарпунил небесную странницу. Вся накопленная энергия паровых машин его города ушла на то, чтобы притянуть ее к земле. Это была чудовищная жертва, но она оправдала себя.

Черный лед, из которого состояло ядро кометы, оказался идеальным передатчиком энергии. Куда эффективней всего, что составляло начинку золотых думающих кубов Машиниста. Не существовало больше проблемы расстояния между частями машины. Раньше Алеф был ограничен длиной и степенью провисания передаточной цепи. Теперь у него был черный лед, который не до конца понятным образом сообщал всей своей массе колебания, уловленные любым осколком. Независимо от расстояния, на котором находился осколок.

Через шесть месяцев после падения кометы Алеф создал из золота и черного льда лучшую из думающих машин. Он назвал ее Исчислитель.

АЛАН АТМОС, СЛУГА ЧЕРНОГО ЛЬДА

5

Алан возвращался в Остроги. Сначала он поговорит с Маем, с Юрисом, потом с новым союзником, Шавером. Хозяева были готовы дать ему армию, которая поможет слугам Льда дойти до Толоса.

Жители Парома веселятся на Турнире, набивают желудки и хлещут брагу. Они не знают, что часы их города, загородившего Хозяевам путь на юг, сочтены. Время всех, кто не готов послужить Новому Порядку, сочтено.

ШАВЕР МАЙДА ПО ПРОЗВИЩУ МУХА, ПОЛИТИЧЕСКИЙ КАТОРЖНИК

6

— А ну, братия, — крикнул Шавер. — Кто со мной, потрудиться на благо Короля?

Офицерская столовая Острогов, вместо положенных сорока вместившая полторы сотни человек, шибала такой вонью, что слезы на глаза наворачивались. Братия лежала на столах и под ними, подпирала стены, рылась в котлах, трясла опустевшие фляги. На Шавера смотрели с интересом, но без особой радости. Тепло, сытость и мнимая безопасность разморили каторжников, уняли жажду крови и немедленного свержения парчового гнета Наместника.

— Ты чего разорался, Муха? — благодушно спросил Шавера лысый каторжник с изуродованной шрамами головой. — Присядь, отдышись, расскажи по-человечески, чего надо.

Его сосед хмыкнул, сплюнул жеваной чингой. Волосы на голове и лице у него росли клочьями, поработал «брадобрей Толоса», подхваченная в запретных могилах зараза.

— Слышь, «потрудиться», — разоритель могил ощерился. — Мы сами тут себе короли теперь.

— Давай, не кати телегу, Ржавый, — вклинился в разговор третий каторжанин. Низкий, широкоплечий, с рваными ноздрями, среди братии он был в немалом авторитете. — Ты, Шавер, понимаешь, да, что не с мужичьем заговорил? Здесь люди степенные, словам цену знают. Что такое «потрудиться»?

— Ну, не лес же я тебя валить зову, Пряга. Есть дело исключительной важности. Потребны три десятка человек. Что за дело — сам Король расскажет.

— Сам Король, говоришь, — Пряга спрыгнул со стола, оглянулся по сторонам. — А что, я пойду. Охота на Короля Юриса вблизи поглядеть. Да послушать. Айда со мной, Тесто, Ржавый, Лопарь.

Названные каторжники зашевелились. Пряга заложил четыре пальца в рот, оглушительно свистнул.

— Слушай сюда, — гаркнул он. — Харе жрать, пить, очко просиживать. Юрис Колодник зовет своих верноподданных пред светлые очи. Кто не бздит двенадцатиглавому дракону в глаза посмотреть, айда со мной.

— Вертели мы твоего дракона, — донеслось из дальнего угла столовой, и тут же вспыхнула драка, запорхали ножи.

Пряга протолкался через потную людскую массу, скрутил борзеца и поломал его об колено. Дружки обломанного попятились, роняя под ноги заточки. Вокруг Пряги и Шавера столпилась угрюмая делегация клейменых, обритых и обезноздренных. Убийцы, растлители, осквернители могил, преступники короны. Отборные острожники все как один.

— Веди, Муха, — сказал Пряга. — Здесь побольше, чем три десятка, наберется, но это, я думаю, ничего. Веди нас к Королю.

Юрис Колодный Король, сказавшийся потомком Короля настоящего, ждал их снаружи Острогов. С ним была дюжина стрельцов, носивших на меховых шапках знак службы Королю — черно-красную ленту. Про ленту придумал Шавер, чем он втайне немало гордился. Сам Юрис носил теперь в черно-красной подвязке обрубленную левую руку — знак непримиримой борьбы с неправедным гнетом.