Всем стоять на Занзибаре - Джон Браннер

Элайху хмыкнул, потом его лицо посерьезнело.

– Слишком близко к правде, чтобы быть смешным, – сказал он.

– Что да, то да, клянусь бородой Пророка! После вечеринки у Гвиневеры я выкроил время полистать пару книг Чада и… Ну, только-только познакомившись с ним, я было счел его самодовольным хвастуном, а почитав, понял, что он имеет право как угодно распускать хвост.

– Я хотел попросить государство пригласить его принять участие в этом проекте в качестве особого советника, но когда я заговорил об этом с Рафаэлем Корнингом, то услышал, что Государство его не одобряет.

– Чему удивляться? Он же насмеялся надо всем, что отстаивают власти.

– Сам он не уверен, так ли уж ему это удалось.

– Ну, реакция публики на его книги была довольно разнообразной. Возможно, общественное мнение он не изменил, но какому социологу-теоретику со времен Мао вообще удалось его затронуть? Сам факт, что его книги включены в программу колледжей, уже говорит о том, что его воззрения пустили корни.

– Да, но то же можно сказать о теориях Торо и… Не важно, мы уходим от темы. Ты как будто собирался сказать, что мы не хотим получить ятакангские генетические методы, а затем перешел на мистера и миссис Повсюду.

– Ага. Я настолько увлекся, что забыл о главном. Такое уже пару раз происходило у меня на глазах: в случае с евгеническим законодательством, например. Посмотрев какое-то время персонифицированный телевизор, особенно если в нем есть приставка домоизображения, люди начинают терять контакт с реальностью. Например, владельцу такой приставки полагается приблизительно раз в год закладывать в нее свежую видеопленку, на которую заснят он сам. Но я знаю людей, которые из года в год закладывают свежую копию старой записи, и делают так по четыре, а то и по пять лет кряду, чтобы по-прежнему видеть на экране себя молодых. Они оказываются признавать, что время идет. Они живут в растянутом настоящем. Понимаете, к чему я веду?

– Люди, не способные примириться с тем, что они стареют, не смирятся с тем, что кому-то повезло больше, чем им, когда речь пойдет о детях?

– Вот именно. Иными словами, наше собственное правительство – и правительства всех остальных стран – должно или как можно скорее выступить с заявлением, не уступающим ятакангскому, или доказать, что она пустая похвальба. Второй вариант со всей очевидностью устраивает Государство намного больше, поскольку применение тектогенетических усовершенствований к миллионам беременностей вызовет потрясающий социальный переворот – даже худший, чем последовал за образованием Департаментов евгенической обработки. Но срединного пути тут нет. Успех в Ятаканге, в плодах которого будет недоступность для представителей других стран, или даже доступность их ограниченной группе в рамках нашего общества и отказ представителям других групп населения, приведет к такой буре негодования… Мои рассуждения не слишком притянуты за уши?

– Едва ли. – Элайху попытался подавить заметную дрожь, и ему это не удалось. – Как я тебе говорил, телевизор я не смотрю, но поскольку живу в общежитии ООН, то из первых рук слышу мнения людей сотни разных национальностей, и поверь мне на слово, ни одна страна в мире, включая Китай, не вызывает к себе такой искренней ненависти, как Ятаканг.

– В том-то и загвоздка, – сказал Норман, подаваясь вперед, чтобы подчеркнуть свои слова. – С тех пор, как эфир захватили мистер и миссис Повсюду, не было ни одного нового кризиса. Эта парочка пришла в уже устоявшийся общественный уклад, в общество с его стародавними антипатиями и идеосинкразиями. А что они у меня на глазах сделали с общественным мнением… Десятки, сотни миллионов людей все больше отождествляют себя с этой вымышленной парой. Следующая президентская кампания будет зависеть не от убедительности политических платформ кандидатов, а от того, что думают Повсюду. Но сперва по людям ударит ятакангский вопрос, и ударит он их под дых. А когда тебя бьют ниже пояса, ты не думаешь, ты даешь сдачи. Достаточно мистеру и миссис Повсюду сказать, что это нечестно, и через неделю у вас будет готовая партия за войну против Ятаканга.

Возникло короткое молчание.

В лице Нормана читалось страдание. Вглядевшись в него, Элайху наконец сказал:

– Удивительно, как ты изменился всего за несколько дней с нашего знакомства.

– Что? Как изменился?

– То, что ты отпустил на покой дух своего предка, тебя неузнаваемо преобразило. Пару недель назад нетрудно было бы представить себе, как ты насмехаешься над бледнозадыми, веселишься, что ловко их посадили в лужу желтопузые. Теперь же тебя, похоже, больше всего волнует то, что людям не дадут возможности самим беспристрастно судить об этой идее, а погонят, как скот, принуждая к бездумной эмоциональной реакции.

– Вся моя жизнь была одной долгой эмоциональной реакцией, – сказал Норман, не глядя на старшего товарища. – Может, оставим эту тему и перейдем к насущным делам?

Он взял верхнюю скрепленную степлером стопку распечаток и перелистнул светло-зеленые страницы. Светло-зеленый цвет указывал, что Салманассар обработал содержащуюся на листах информацию как гипотетическую; когда заключение опиралось не на выкладки компьютерного анализа, а на реальные данные, их распечатывали на светло-розовой бумаге.

– Что говорится в резюме? – поинтересовался Элайху.

– Сработает, – пробормотал Норман. Отложив подборку, он проглядел первую страницу каждой следующей подшивки. – И это, и это, и это… «Учитывая допущения в программе, оценка положительная… »

– Приятно знать, что хоть что-то на нашей стороне, – едко заметил Элайху и, взяв ручку, начал сводить в аккуратную таблицу различные аспекты будущего бенинского предприятия, которые Салманассар расценил как выполнимые.

Потом просмотрел проекты рекламных объявления о наборе сотрудников из экс-колониальных кадров, ведь человеческий фактор всегда нужно учитывать. Люди решают все.

«Хирурги, врачи и медсестры уже сейчас стекаются со всех ста островов в Гонгилунг, чтобы принять участие в гигантском новом проекте, которым руководит профессор доктор Сугайгунтунг. Отдельные их отряды часами выстаивают на площади Свободы в надежде увидеть маршала Солукарта и выразить ему свою радость и благодарность за новую эру, которой он положил начало. Как разъяснил вождь в телеобращении к нации вчера вечером, проведение в жизнь этой замечательной и уникальной программы потребует времени, но предполагается, что работы начнутся уже в начале будущего года. Тем временем тысячи мужчин по всему Ятакангу подают заявления в больницы на проведение операций по вазектомии, заявляя, что не желают давать жизнь неполноценному потомству теперь, когда представился шанс оптимизировать население страны».

«Дели, Индия: толпа просителей, насчитывающая приблизительно сорок тысяч человек и возглавляемая членами «Лиги родителей инвалидов детства и детей с врожденными дефектами», шесть часов осаждала сегодня посольство Ятаканга, и для ее разгона полиции пришлось прибегнуть к слезоточивому и сонному газам».