Пандемия - Франк Тилье

– Вы можете мне доверять.

– Хорошо… Известно, что вирус гриппа начал распространяться среди популяций перелетных птиц на острове, принадлежащем Германии, седьмого ноября. Кто-то приехал туда, расположил трупы зараженных птиц пресловутым символом из трех кругов и предоставил действовать природе.

Крущек вытаращил глаза:

– Боже мой!

– Контактируя с мертвыми пернатыми, перелетные птицы подцепили вирус и улетели с ним. Одни умерли в пути, другие сыграли роль переносчиков, не заболев. Во Франции произошел первый контакт птица – человек. Достаточно было одному подцепить вирус, и он начал распространяться среди населения от человека к человеку.

Шарко не выложил всей правды, не упомянул о заражении во Дворце правосудия, но он знал, что его дозированной информации достаточно, чтобы Крущек ему поверил.

– Стало быть, все началось с террористического акта на этом пресловутом острове, – сказал поляк.

– Не совсем, террористы действовали бы грубее и постарались довести число жертв до максимума за короткое время. И потом, были бы требования. Здесь мы имеем дело с одиночным актом психически больного, который зол на всю Землю. С существом, живущим лишь для того, чтобы вредить.

– Это ваш пресловутый Человек в черном.

– Он самый.

Они подъезжали к деревне. Старые трактора стояли у домов, посреди улицы бегали куры, свиньи хрюкали в загончиках, крытых жестью. Было воскресенье, на улице играли дети, тепло одетые. Шарко опустил стекло. Запах стал слабее, но все же чувствовался. Крущек свернул и проехал по улице до последнего, одиноко стоящего дома. Это был дом убитой семьи.

– Как вы сказали, этот человеческий сегмент в вирусе доказывает, что люди заразились им раньше, и ни один центр наблюдения за гриппом этого не заметил.

– Если только вирус не вышел из лаборатории? Из генетической манипуляции, в ходе которой в него ввели человеческую часть?

– Он не вышел из лаборатории…

Они направились к дому. У Крущека были ключи. Остановившись перед дверью, он ждал продолжения.

– Обнаружилось, что подкупленная лаборантка тайно анализировала сотни и сотни проб, происхождение которых неизвестно. Среди них одна особая проба пятого октября. Почти наверняка это был штамм гриппа птиц. Лаборантка никому ничего не сказала, она сохранила это открытие при себе. Мы думаем, что потом она передала эту пробу кому-то, кто, очевидно, распространил вирус месяц спустя на немецком острове.

Крущек открыл дверь, они вошли. В комнате стояла стужа. Пар вырывался изо рта полицейских при каждом выдохе. На полу, на сине-белой плитке, еще сохранились метки, оставленные криминалистами: следы желтого мела, указывавшие на расположение трупов. И кровь. Засохшая, черная. Она затекла в щели между половицами. Этот дом навечно сохранит отпечаток страшной бойни.

Шарко поднял глаза на стены. Христианские кресты были перевернуты, все без исключения. Он скрестил руки на груди, словно желая согреться. Хоть он и не был верующим, от этой символики дьявола, абсолютного Зла ему стало не по себе. Над головой, на одной из балок, он заметил символ из трех кругов.

– Пятое октября… – повторил поляк. – Юзьвяки погибли здесь шестого или седьмого октября, так утверждает судмедэксперт. Это не может быть совпадением.

– Это не совпадение. Если вирус был в людях до того, как оказался на немецком острове, и не распространился среди населения, это потому, что ему не дали времени. Носителей устранили.

Двое мужчин молча переглянулись. Шарко уставился на следы на полу.

– У меня такое впечатление, что мы нашли самых первых носителей болезни. Вирус, вероятно, зародился у свиней и попал в эти лагуны с испражнениями. Он был перенесен сюда насекомыми или собаками, подвергшись уж не знаю какой мутации. Не исключено, что он… еще мутировал на скотном дворе Юзьвяков, в птичнике.

– И в конечном счете заразил их самих.

Шарко пошатнулся. От собственных мыслей у него голова шла кругом.

– Я почти уверен, что Юзьвяки и были пациентами зеро.

Шарко принялся расхаживать взад-вперед, держась за подбородок.

– Подумаем. Второго октября Юзьвяки вызывают врача, потому что они заболели. Им ставят диагноз: грипп. Пятого октября некая пробирка попадает в руки французской лаборантки, которая обнаруживает грипп птиц. Через день или два сюда приходит убийца и истребляет всю семью, убив тем самым и вирус. Вопрос: если наши рассуждения верны, если эти люди были носителями зеро, как пробирка, содержащая микроб их болезни, могла оказаться три дня спустя за тысячу триста километров отсюда? Кто мог быть в курсе?

Крущек направился к выходу и выдал ответ, который Шарко уже знал:

– Их врач.

Скорчившаяся в углу Амандина не знала, сколько прошло времени.

Ей казалось, что несколько раз она отключалась. От жары, от этой удушливой сырости и тело, и нервы сдавали, и на нее навалилась чудовищная мигрень. Она, должно быть, теряла сознание, приходила в себя и снова проваливалась…

Вероятно, ночь подошла к концу? А какой сегодня день?

Воскресенье… Да, воскресенье, вспомнила она. Потеряв ориентиры в темноте, она по-прежнему слышала жуткие шорохи вокруг. Ей надо выбраться из этого ада. Она подумала о Фонге. Сердце встрепенулось. Она всегда думала о нем в самых трудных ситуациях. Ей хотелось увидеть его, прижать к себе, приласкать.

Ей удалось почерпнуть в этих мыслях немного мужества. Надо было двигаться, но закаменевшие мышцы отказывались повиноваться. Неимоверным усилием она встала на колени и ощупью поползла вперед. С нее градом лил пот, голова кружилась, она была обезвожена.

Молча она добралась до двери. Прижалась к ней ухом, пытаясь совладать с дыханием. С той стороны не доносилось ни звука. Если те двое поверили ее звонку в полицию, то наверняка сбежали.

Она решила посидеть не двигаясь с полчаса. Поди знай, может быть, в соседнем зале кто-то только и ждет, чтобы она попалась в ловушку. Утекавшие минуты были самыми долгими в ее жизни. Через некоторое время она решила, что никого нет и надо попробовать выйти. Руки ее дрожали, когда она отодвигала засов.

Глубоко вдохнув, она приоткрыла дверь, готовая захлопнуть ее при малейшем звуке.

Ничего. Только темнота. И свежий воздух, от которого ей несказанно полегчало.

Она вышла, двинулась вдоль стены так быстро, как только могла. Ее пальцы нащупали наконец рубильник, она включила ток и нажала кнопку выключателя рядом. Вспыхнул свет. Амандина затаила дыхание, огляделась.

Никого.

В комнате, откуда она вышла, тоже горел свет.

У молодой женщины не хватило духу повернуть назад, она боялась, что они могут вернуться с минуты на минуту. Она побежала, нашла винтовую лестницу, принялась карабкаться по ступенькам, помогая себе руками, чтобы подниматься быстрее. Дневной свет нарастал, по мере того как она поднималась, и забрезжила надежда, что она выберется, выйдет живой из этого ада.