Мент для новых русских - Александр Золотько

– Есть одна штука, капитан, которой я никогда не смогу заработать. А у вас – есть.

– Медаль? – спросил Гринчук.

– Уважают вас, Юрий Иванович.

– Те, кто плохо знают… Вот ты, Ваня, меня считаешь, и, между прочим, правильно считаешь, человеком злым и заподлистым.

– Это…

– Ты не стесняйся, Браток, есть у нас еще минут пять на откровенность.

– Я и не стесняюсь. Честно. Вы… только не сердитесь… вы как собака. Пес сторожевой. И спать не дает, и лает не по делу, и… Ну, сами понимаете…

– Понимаю.

– Волки боятся, мелкая всякая собачья сволочь норовит спрятаться за спину, а те, что за волками крохи поднимают, завидуют и облаивают. Всем мешает. Постареет – или выгонят или усыпят.

– Спасибо, Браток, утешил.

– А когда уйдет этот пес, все поймут, что без него трудно. Должен же кто-то породу сохранять. Я честно скажу…

– Как на суде? – хмыкнул Гринчук.

– Не перебивайте, Юрий Иванович. Не нужно. Почему таких как вы не любят? И почему уважают? Даже самой последней сволочи хочется, чтобы не все были ублюдками. Понимаете? Чтобы хоть кто-то… – Браток замялся, подбирая слова, – чтобы осталась как бы точка… граница. Чтобы было понятно – вот до сих пор – дерьмо, а вот здесь…

– Золото, – подсказал Гринчук.

– А вот здесь – человек. И не нужно прикалываться. Я, честно, после армии хотел в менты двинуться. Потом вовремя остановился. Уродом быть неохота, а человеком остаться – слишком там соблазнов много. Не всякому по силам…

Браток притормозил возле клуба. Капитан сидел неподвижно.

– Тут стоять запрещено, – напомнил Браток.

– Знаю, – почему-то чуть хриплым голосом ответил Гринчук, – я отмажу, а вот нашим попутчикам придется ехать дальше.

«Форд», не торопясь, проехал мимо их машины, свернул за угол.

– Вот смотри, – капитан ткнул пальцем в сторону «форда», – вот так дураки поступают. Он свернул направо, а там одностороннее движение. И стоять тоже нельзя. Им придется выворачивать вокруг трех кварталов до площади, а потом возвращаться. А мне пора.

Гринчук открыл дверцу машины, поставил ногу на тротуар. Замешкался на секунду и обернулся к Братку:

– А знаешь, отчего собаки сторожевые воют?

– От страха?

– Дурак. Собаки сторожевые видят призраков и приведения. И воют от бессилия. Хотят защитить живых, а не могут. Вот такие дела…

– И все? – вдогонку спросил Браток, – и ничего эти собаки сделать не могут?

– Могут. Если сами станут приведениями. Только назад уже дороги не будет. И святой водой в первую очередь их польют. Как вестников беды. Ладно, через час – возле Карла Маркса.

В приемную перед своим кабинетом, Гиря ввалился снова в дымину пьяным и совершенно веселым. Дружески потрепав по загривку Коляна, неодобрительно рассматривавшего гостей, Гиря громогласно приветствовал посланцев Андрея Петровича.

– Ну что, по стопарику с дороги? – предложил он после рукопожатий.

– Не нужно, – ответил один из прибывших, единственный из четверки назвавший свое имя – Сергей.

– Ты, что ль, старшим будешь? – спросил Гиря, открывая дверь в кабинет.

– Я.

– Заходите, гостями будете! – широким и излишне резким жестом пригласил Гиря.

– Если вы не возражаете, – спокойно сказал Сергей, глядя куда-то в переносицу Гире, – я пока расставлю своих людей. Не возражаете?

– Хоть целую ди… дивизию. И заходи. А я тут пока немного хлебну…

– Не стоит, – сказал Сергей.

– Что?

– Не стоит, нам нужно серьезно поговорить.

– Запомни, – Гиря шагнул к Сергею, пьяно взмахнув рукой, – запомни, только я сам могу решать…

Лицо Сергея осталось неподвижным, только чуть сузились зрачки.

Колян напрягся и сунул руку под куртку.

– Но ты мне нравишься, – с пьяной непосредственностью изменил свое настроение Гиря, – не разрешаешь – не буду.

Сергей что-то тихо приказал своим людям. Все трое одинаково коротко кивнули и вышли из приемной.

– Все? Приказал? – поинтересовался Гиря.

– Да.

– Тогда – проходи, гостем будешь – Гиря пропустил гостя вперед, вошел за ним следом, остро глянув на Коляна.

Колян кивнул.

Ничего, думал Гиря, пока Сергей разъяснял ему основные принципы взаимодействия и обрисовывал основные мероприятия по обеспечению безопасности, ничего. Позвени еще немного.

Он был готов еще поиграть немного в послушного засранца. Еще день. А потом договориться с Мехтиевым и раз и навсегда разобраться с Андреем Петровичем. Что будет потом – фигня. Слишком уж сильно пахнет паленым. Нужно крутиться. Эти приехавшие козлы сейчас вешают ему на уши лапшу о безопасности, но если Андрей Петрович только мигнет – начнут резать глотки. И в первую очередь его, Геннадия Федоровича, глотку.

– Само собой, – сказал Гиря, заметив, что Сергей смотрит на него вопросительно.

– Сколько вы сможете выделить на это человек?

– А сколько нужно?

– До десяти человек с оружием. Лучше с автоматическим.

– Нет базара.

Этот Сергей выглядел очень профессиональным и очень опасным человеком. Цепкий взгляд, рубленная речь. И еще тонкий проводок из-под одежды к правому уху. Как в видухе.

И что-то он слушает постоянно, этот Сергей. Что-то такое, что заставляет его глаза менять свое выражение. Делает их злее. Опаснее… Гиря поежился. Он достаточно много дрался в своей жизни и умел по выражению глаз понять, когда противник что-то задумал. Что-то…

За дверью послышался крик. Негромкий, но очень болезненный. Со стоном и обидой. Продолжая играть пьяного, Гиря обернулся к двери, опираясь рукой о стол.

Рука соскользнула, Гиря потерял равновесие…

– Твою… – начал Гиря, стараясь незаметно нащупать пистолет в ящике стола.

Но не успел.

Дверь распахнулась. И одновременно с этим Сергей вскочил и, легко перепрыгнув через стол, ударил Гирю.

Удар пришелся в грудь, дыхание пресеклось. Кресло опрокинулось, и Гиря упал на пол.

Еще через секунду к его горлу прижалось холодное лезвие ножа.

– Спокойно, – приказал Сергей, и Гиря обмяк.

Это «спокойно» было сказано настолько обыденно, что ни каких сомнений не оставалось, сталь может войти в плоть в любую секунду, без раздумья.

– Здравствуй, Гиря.

Андрей Петрович, сука, подумал Гиря. Все-таки он. Одновременно и злость и облегчение накатились на Гирю. Этот не будет убивать. Этот, наверное, решил продемонстрировать силу. А ведь мог войти тот, кто сегодня отправил на тот свет…