Предрассветные миражи - Ника Муратова

— Прохожий… Знаешь, поначалу я приняла его за обычного бюрократа, из тех, которым все по барабану на самом деле. А я таких терпеть не могу. Но потом… Он не такой. Он просто спрятался внутри себя. Я все не понимала, что меня так притягивает к нему. Ругала себя на чем свет стоит. И женат, и совсем не мой тип, и меня не понимает. Казалось бы, ну что мне от него надо? Так ведь нет — я все возвращалась и возвращалась к нему, все дергала его зачем-то, хотела заставить взглянуть на мир моими глазами. Врастала в него невидимыми веточками все глубже и глубже… А потом поняла — он такой же, как я, он чувствует и видит, как я, просто наносная шелуха скрывает это. Но еще я поняла, что он так же врастает в меня, как и я в него. А я не хотела разрушать его жизнь. Я не имела на это права. Я отпустила его. Отпустила, но, как видишь, не вырвала с корнем.

— А тебе не приходило в голову, что он тоже не вырвал тебя с корнем?

— Женька, Женька… Я ничего не могу сделать. Я могу распоряжаться лишь своей жизнью. И давай не будем обсуждать эту тему. Мне… — Она приложила ладонь к дрожащим губам. — Мне тяжело об этом говорить.

— У меня такое ощущение, что это не ты говоришь.

Кристина усмехнулась.

— Может, я изменилась? Смерть близких, знаешь ли, меняет людей. Я никогда раньше не сталкивалась со смертью так близко. Родителей я потеряла так рано, что и не помню ничего. С детства моей семьей была семья Глеба. Теперь ты понимаешь, что он значил для меня? Больше, чем любимый мужчина, больше, чем я сама.

— У тебя еще есть ребенок…

— Да, есть… Женька, — вдруг встрепенулась она, — я тут тебе столько наболтала, ты все это мимо себя пропусти, ладно?

— Как это? Такое — и мимо себя?

— Ну, я имею в виду, дальше этой комнаты никуда не неси. Моя жизнь — это моя жизнь. Я ни от кого не завишу, слава богу, могу сама о себе позаботиться. Я хочу начать все заново, как делала это уже не раз. И не хочу, чтобы непрошеные гости бередили мою душу. Ты понимаешь, о чем я?

— Но это несправедливо, — слабо попыталась я протестовать.

— Я тебя люблю, Женька, но не бери на себя больше, чем ты можешь осилить. Разве тебе судить, что справедливо, а что нет?

— А кому?

Кристина вздохнула, пожав плечами.

— Не знаю. Судьба сама все разрешит, если захочет.

— Не похожа ты на пассивную фаталистку, уж прости меня. Да и я не из той породы.

— Иногда это очень полезно. И давай на этом закончим. Тебе еще не пора? А то мне надо сынуле подгузники купить.

Вскоре Кристина с сыном уехала. Куда, не сказала, лишь оставила электронный адрес. Я даже не знала, в России она или за ее пределами. Пташка выпорхнула из клетки, оставив после себя клубок спутанных проблем.

Пока я размышляла, где бы найти врача, выкидывающего из памяти только определенные моменты, Андрей собрался в Судан. То, ради чего Кристина пыталась скрыться от Андрея, и без нее потерпело крах, рассыпалось на несклеиваемые кусочки. Обещание хранить молчание, данное Кристине, потеряло свой смысл.

Глава 31

В тот день я ночевала у родителей. Мама уговорила помочь ей с очередной партией маринованных овощей. Я терпеть не могла эту работу, как и вообще домоводство в целом, но обожала мамины маринованные огурчики, помидоры и патиссоны, которые за многие годы выдержали жесточайшую конкуренцию с магазинными и заказными, сделанными так называемыми маринадными профессионалами на дому. И так как я в итоге потребляла большую часть заготовленных овощей, то отвертеться от участия в этой «операции» мне было невозможно.

Помню, как мама вошла на кухню, бледная, с глазами, полными недоумения, слез, вопросов. Когда я услышала о том, что Андрей исчез, я прислонилась к стеночке на нашей семейной кухне и пару минут не могла вымолвить ни слова. Мама спросила меня, знаю ли я, где он. Я сказала, что нет. Это было правдой. Я не знала точно географического местонахождения своего брата. Я закрыла глаза. Я не знала, куда он отправился, но я могла себе это представить.

Я видела машину, за рулем которой сидел Андрей. Он мчался на бешеной скорости, открыв окна. Он любил скорость и любил ветер, свистящий в ушах при быстрой езде. Когда нам было по восемнадцать — двадцать лет, иногда он брал меня за город и разгонялся, насколько позволяла его подержанная «Тойота». Когда окна закрыты, скорости не ощущаешь. Плавно скользишь по гладкому асфальту скоростной автотрассы, не вглядываясь в пролетающие мимо столбы, машины, пейзажи, полностью отдаваясь ощущению невесомости в замкнутом пространстве. Как только опускаешь стекла и впускаешь жадный ветер в кабину, он приносит с собой чувство полета и свободы. То, что всю жизнь подспудно искал Андрей.

Я вижу, как он мчится на машине по автотрассе, сворачивает, следуя указателям. Вскоре дорога становится менее ровной, появляются ямы, кочки, приходится снизить скорость, но он все равно спешит. Он спешит добраться до дома, адрес которого выцарапал через десятые руки у неизвестных ему людей. Он нашел доводы, он сумел убедить, что имеет право его знать. Он едет уверенно — он знает, где искать.

Через какое-то время его машина с визгом притормаживает у небольшого домика. Домик прост и опрятен. А может быть, это квартира в душной многоэтажке или палатка в отдаленном палаточном городке. Не знаю почему, но мое воображение рисует мне домик — домик в лучах солнца звучит романтичнее. Я вижу, как в дверях появляется молодая женщина, прикрывающая от солнца глаза. Ее волосы собраны в высокий пучок, но часть волос выбилась из плена и развевается солнечными прядями. Глаза, поначалу тревожно разглядывающие машину, непрошеным гостем возникшую в этом тихом уголке, постепенно теплеют. Взгляд смягчается, губы расплываются в улыбке. Недоверие сменяется нежностью, янтарные искры зрачков смешиваются с солнечными бликами на влажных ресницах.

За ее спиной показывается русая головка малыша. Светловолосый карапуз шустро подползает к матери и, усевшись на пол прямо на крыльце, тянет к ней руки. Она поднимает его, что-то ласково шепча на ушко. Малыш заливается смехом, кидает пытливый взгляд на Андрея, все еще стоящего у машины, и, засмущавшись, прячет лицо на мамином плече. Солнце играет в его волосах, еще не узнавших