Айриш-бой для сицилийца - Джеки Бонати

Когда он снова вышел на сцену, сразу посмотрел за тот столик, за которым сидел лейтенант, но теперь там никого не было. И Том не знал, что хуже, считать себя психом с галлюцинациями или думать, что сотрудник ФБР тут был, но куда-то исчез.

Ему стоило огромных усилий допеть программу, как ни в чем не бывало.

Выйдя после на улицу, чтобы остыть и перевести дух, Том облизал пересохшие губы и пожалел, что не курит. Сейчас ему это было очень нужно. Нужнее только присутствие Энди рядом.

– Мистер Бернс? – голос раздался прямо из темноты, и Том едва не подпрыгнул от неожиданности.

Моррис вышел под свет фонаря и коснулся своей шляпы.

– Добрый вечер.

– Добрый вечер, – было глупо делать вид, что он его не знает, так что Том кивнул в ответ. – Что вы тут делаете? – спросил он.

– Присматриваюсь, – обтекаемо ответил лейтенант. – Интересный вы персонаж, мистер Бернс, всегда там, где мафия.

– В наше время каждый выживает, как может, – пожал плечами Том, делая вид, что не понимает намека.

– Безусловно! И вы, должен признать, выбрали довольно рискованный способ, – отметил лейтенант. – Переметнуться от Давида к Мазари…

– Я всегда был с Мазари, – возразил Том. – Я не предатель, если вы подумали об этом.

– Двойной агент, – догадался Моррис и кивнул сам себе. – Думаю, мистер Бернс, нам есть с вами, о чем поговорить, – он кивнул на машину, припаркованную дальше по улице.

35.

Позже, Том не мог сам себе объяснить, зачем согласился, почему сел в машину. Он боялся каких-то угроз, но их не было. Лейтенант Моррис просто рассказывал ему, что происходит в городе, в стране и что им всем грозит. Проблема была в том, что опасаться следовало не властей, а клана Давид, которые были опаснее, чем думал Том.

Разговор в машине длился больше трех часов, и к концу весь салон был прокурен, а сам Том покашливал от дыма. Голова у него распухла от обилия информации. Лейтенант предложил ему подумать и спокойно отпустил домой, не грозя арестом или еще чем. В конечном итоге, Моррис оказывался довольно человечным, если можно было мерить его такой меркой.

Сейчас Том даже был рад, что Энди занят делами и не приехал ночевать. Ему нужно было подумать, но сказать, по правде, он даже не знал, есть ли из этого какой-то другой выход. Что лучше – сесть в тюрьму или гарантированно умереть?..

Домой он решил идти пешком, хотя в нынешней ситуации передвигаться так по ночному Нью-Йорку было не лучшей идеей. Но его голову слишком распирали изнутри мысли, вложенные в нее Моррисом, чтобы еще оставалось место на опасения за собственную жизнь.

А подумать ему нужно было, ни много ни мало, о предательстве.

Разумеется, таких слов лейтенант не употреблял, напротив, речь шла о спасении жизней Адриано, Джулиано Мазари и, возможно, ближайшего круга.

Вот только сделать это можно было только ценой ареста всех перечисленных.

Том надеялся, что у него будет больше времени. Он даже всерьез думал о том, чтобы поговорить с Энди и вместе найти какой-то выход. Но мир начал рушиться слишком быстро.

Энди пропадал в поездках, пытаясь наладить новые каналы сбыта алкоголя, и как понял Том, они захватили часть территорий Давида, что не могло пройти безнаказанно. Случилось настоящее побоище, даже не перестрелка, а жестокая схватка, в которой обе стороны понесли потери убитыми и раненными. Все это рассказывал Энди, пока Том штопал его у них в квартире.

– Они как бешеные псы, – сказал Энди. – Они хотят нас уничтожить.

У Тома похолодело в животе, потому что это было почти то же самое, что сказал ему лейтенант Моррис. Похоже, Давид был готов провалиться в преисподнюю и утащить с собой всех, до кого дотянется.

Единственным радостным событием стало рождение сына Китти. Она была уверена в том, что будет мальчик и так и случилось. Навещать ее в больнице было приятно, та буквально сияла и с гордостью демонстрировала малыша Теодора Томаса.

– Он само совершенство, Китти, – улыбнулся Том, покачивая малыша на руках. – Прямо как ты.

– Пусть Теодор и поступил со мной не очень хорошо, – Китти по-прежнему ни в чем его не винила, – зато у меня будет малыш Тео. У него точно такие же глаза, – она погладила нежную щечку спящего сына.

Буквально тем же вечером Моррис перехватил Тома на улице и предупредил, что арест будет произведен в ближайшие дни, в противном случае весь клан Мазари будет уничтожен подчистую.

– Вы окончательно решили, на чьей вы стороне, мистер Бернс, – Тома всегда пугало то, как мягко звучит его голос, и то, какой холодно-цепкий у него взгляд.

– Вы можете мне гарантировать, что они останутся живы в тюрьме? – спросил Том, голос у него сел. – И сколько им там придется провести?

– Могу, – спокойно кивнул Моррис. – Давид вынес им смертный приговор, а вот американское законодательство приговорит лишь к тюрьме. Сроки зависят от, скажем так, степени участия. Думаю, речь идет о десяти-пятнадцати годах заключения.

Том понимал, что его жизнь в любом случае разрушена. Омерта четко гарантировала последствия, и Том думал, что ему остается в этом случае.

– Меня тоже посадят, как осведомителя? – уточнил он. – Вы ведь понимаете, в таком случае Мазари убьет меня собственными руками.

– Я могу гарантировать вам безопасность в течение двух, максимум трех суток, – честно ответил Моррис. – И советую подумать, куда вы могли бы уехать из Нью-Йорка… а лучше из Америки!

Том кивнул, ощутив боль в сердце. Оно словно уже треснуло и было готово распасться на мелкие кусочки.

– Хорошо, я согласен, – сказал он, сглотнув вязкую слюну. – Я не хочу, чтобы они погибли. И я хочу, чтобы вы понимали, если вы меня обманете, и с ними что-то случится, я найду способ отомстить. Не только вам, но и вашим близким.

Том никогда не бросался угрозами, но он хотел дать понять, что покупает жизнь Адриано, в первую очередь, за высокую цену.

– Окружение накладывает отпечаток, да, мистер Бернс? – криво усмехнулся лейтенант Моррис. – Не нужно мне угрожать, я за свои слова отвечаю. В ответ надеюсь и от вас на то же самое. Вы ведь помните, что обещали мне по поводу сейфа с документами Рапаче?

– Я скажу вам, где сейф и шифр только после того, как увижу Адриано живым и в безопасности. В одиночной камере, чтобы никто из людей Давида не мог приблизиться к нему, – сказал Том. – И вы просто не связывались