Александр Михайлович. Несостоявшийся император - Александр Широкорад

Благодаря Сергею и Матильде русские казённые артиллерийские заводы после Русско-японской войны остались почти без заказов Военного ведомства. Обуховский завод перенёс это сравнительно легко, так как с 1907 г. он получал большие заказы от Морского ведомства. Петербургский орудийный завод Военного ведомства получал заказы периодически, но мощности завода были крайне малы, кроме того, он был зажат соседними строениями и не мог расширяться. Руководство ГАУ и Орудийного завода с 1907 г. неоднократно поднимало вопрос о переносе завода в другое место и его модернизации, но Николай II постоянно отказывал им.

Хуже пришлось мощнейшему пермскому Орудийному заводу, которому с 1906 по 1914 г. Военное ведомство не заказало ни одного орудия. И это в преддверии войны! Завод выполнял небольшие заказы на артиллерийские снаряды, на болванки для стволов пушек для петербургского Орудийного завода и т.д. Если бы завод находился в Петербурге, то бунт рабочих был бы неминуем. Но завод был расположен в сельской местности в деревне Мотовилиха, и рабочие с мая по октябрь расходились по окрестным деревням на свои земельные участки, а зимой подхалтуривали на заводе, выполняя случайные заказы. Кстати, такая же ситуация возникла на заводе и в 1922-1925 гг., но с 1926 г. завод был загружен на полную катушку.

Вмешательство Матильды в артиллерийские дела вызывало ярость императрицы Александры Фёдоровны и зависть Распутина. В 1916 г. во время «угольного голода» британский посол Бьюкенен был возмущён, увидев, как солдаты разгружали уголь из военных грузовиков у дворца Кшесинской. Начальник ГАУ А.А. Маниковский открыто писал в служебном документе генералу Барсукову: «Противно до такой степени, что требуется огромное усилие воли, чтобы терпеть ... Но ведь всегда терпению есть предел».

Возможно, кому-то из читателей экскурс в историю нашей артиллерии покажется скучным. Но, увы, отсутствие тяжёлой артиллерии привело Россию к поражению в Первой мировой войне. А, кроме того, чем кроме цифр и фактов я мог ответить Александру Михайловичу, представившему в мемуарах почти идеальный образ брата: «По сравнению с Сергеем Михайловичем брат мой Николай Михайлович был прямо оптимистом! Последний, по крайней мере, предлагал лекарства и верил в реформы. Настроение Сергея было прямо безнадёжным. Живя в непосредственной близости от государя, Сергей видел, как приближается катастрофа.

— Не трать время, Сандро, пытаясь открыть царю глаза. Возвращайся к своей работе и моли Бога, чтобы у нас не произошло революции ещё в течение года. Армия находится в прекрасном состоянии. Артиллерия, снабжение, технические войска — всё готово для решительного наступления весною 1917 года. На этот раз мы разобьём немцев и австрийцев, если, конечно, тыл не свяжет свободу наших действий. Немцы могут быть спасены только в том случае, если спровоцируют у нас революцию в тылу. Они это прекрасно знают и стремятся добиться своего во что бы то ни стало. Если государь будет поступать и впредь так, как он делал до сих пор, то мы не сможет долго противостоять революции.

Я вполне доверяю Сергею. Его точный математический ум не был способен на необоснованные предположения. Его утверждения основывались на всесторонней осведомлённости и тщательном анализе секретных донесений.

Наш разговор происходил в маленьком огородике, который был разведён позади квартиры Сергея.

— Это меня развлекает, — смущённо объяснил он.

Я понял и позавидовал ему. В обществе людей, помешавшихся на пролитии крови, разведение капусты и картофеля служило для моего брата Сергея отвлекающим средством, дающим какой-то смысл жизни».

Увы, это только слова. Александр Михайлович не привёл ни одного факта, подтверждающего столь высокую оценку действий Сергея.

Я же в защиту Сергея могу сказать только то, что он не был исключением в тогдашнем военном руководстве России. А масштабы его афер были столь ведшей лишь из-за его великокняжеского титула и близости Матильды к царю. В подтверждение приведу пример ещё одной аферы, связанной с артиллерией. В начале 1912 г. ряд дельцов (генерал-лейтенант В.М. Иванов, действительный статский советник П.И. Балинский) вошли в контакт с правлением британского концерна «Виккерс». Затем они предложили царскому правительству построить огромный частный пушечный завод с участием фирмы «Виккерс». Читатель уже знает, что орудийный завод в Петербурге и Мотовилихинский завод крайне нуждались в капитальных вложениях и заказах, а Обуховский завод полностью выполнял заказы Морского ведомства. Никакой особой нужды в строительстве нового пушечного завода попросту не было. Тем не менее, дельцам удалось уговорить руководство Морского ведомства, ну а Николай II, не мудрствуя лукаво, подмахнул соответствующее Высочайшее повеление.

Огромный завод решили построить в Царицыне. Согласно контракту завод должен быть к 1 сентября 1915 г. уже вести производство морских орудий калибра от 130 до 406 мм. А до этого срока фирма «Виккерс» должна была поставить в Россию двадцать четыре 356/52-мм пушки, предназначенные для установки на линейные крейсера типа «Измаил». Цена одного орудия составляла 185 тысяч рублей.

И вот в конце августа 1915 г. в Царицын приехала комиссия. Их взгляду предстали несколько недостроенных цехов, два-три десятка станков и т.д. В докладе комиссии говорилась, что на сооружение орудийного завода израсходовано свыше 20 миллионов золотых рублей, «но не может быть и речи об использовании его для нужд фронта». Куда там до Иванова и К0 какому-нибудь Корейко с его химической артелью и маленькой электростанцией в виноградной республике?

Правда, англичане всё-таки поставили 16 из 24-х обещанных 356/52-мм пушек, но девать их было некуда, поскольку Адмиралтейский завод даже не приступил к производству башенных установок для этих пушек. Начальник ГАУ русской армии генерал-лейтенант А.А. Маниковский писал о царицынской афере: «Предприятие это имело определённую конечную цель: под видом заказа заводу, предполагаемому к постройке, получить замаскированный крупный заграничный заказ на орудия и только отделку этих орудий производить в России»[55].

Замечу, что великий князь Сергей Михайлович почти ничего не имел с этой аферы. Единственно, что мне удалось узнать, что Сергей ухитрился по дороге из Англии переадресовать на родной Путиловский завод несколько десятков станков, закупленных для Царицынского завода.

Благодаря условиям военного времени, в том числе цензуре, правительству удалось скрыть масштабы «царицынской Панамы»[56]. Но с заводом что-то надо было делать, и 17 февраля 1916 г. в Морском министерстве был рассмотрен вопрос о национализации Царицынского завода или, как тогда говорили, «приёме в казну». Любопытно, что совет министров высказался за секвестр, то есть конфискацию завода. Но тут наши господа-концессионеры и фирма «Виккерс», которая неведомыми путями стала обладателем 25% акций, подняли страшный вой. Британский посол сделал предложение Николаю, и тот согласился выкупить завод. Царицынским заводом стала управлять... Комиссия по определению цены «завода» под началом полковника П.В. Филлипова. Пока считали, сколько кому платить, грянули Февральская, а затем и Октябрьская революции.