Телепорт - Стивен Гулд

Я прыгнул.

Палуба слегка вибрировала, и я понял, что если не двигатели, то как минимум генераторы работают. Гирлянда флажков трещала на ветру. Вдали затихало жужжание лопастей вертолета. Помимо этого, я не слышал ничего – ни выстрелов, ни разговоров, ни криков, ни шепота. Я словно оказался один в открытом океане.

Интересно, голова у Кокса до сих пор болит?

С помощью стоматологического зеркала я заглянул за дымовую трубу. Я увидел только одного террориста на мостике. Он то и дело подносил рацию к губам и что-то говорил, но слова уносил ветер. Он может задействовать заряд? Хоть кто-то из террористов может? В конце бридждека, напротив дымовой трубы, я увидел дверь и прыгнул к ней. Небольшой выступ прикрывал меня сверху. Стоматологическое зеркало помогло заглянуть за дверь. Узкий, обрамленный дверями коридор вел вперед, к самому мостику. Не заметив никого, я скользнул за порог и дальше по коридору, с помощью зеркала проверяя каждую открытую дверь. Я почти добрался до радиорубки, когда услышал скрип стула и шарканье ног. Пришлось прыгать обратно к задней двери палубной рубки. Шарканье стихло в глубине коридора, и я, опять с помощью зеркала, увидел, как некий мужчина выходит на мостик и поворачивает направо.

Я прыгнул к радиорубке и в стоматологическое зеркало увидел пустую комнату, заставленную стеллажами с какой-то серьезной аппаратурой. Скользнул мимо капитанской каюты и выглянул на мостик. Никого. Штурвал замер, радар, система дальней радионавигации «лоран» и штурманский стол брошены.

Над головой слышалось шарканье – там ходили взад-вперед.

Террорист ушел от радиорубки направо – к правому борту, поправил я себя, – поэтому я очень медленно и осторожно двинулся к левому борту. Лестница вела наверх, к другой палубе. Я открыл дверь и пополз вдоль самой стены, прячась от двух террористов наверху. На словах это легко, а на деле оказалось проблематично, ведь у стен стояли шезлонги, и я либо перешагивал через них, либо аккуратно их огибал. На этой палубе я увидел шлюпки – они висели за бортом на шлюпбалках.

За дверью начинался центральный отсек с работающими кондиционерами, с большой лестницей посередине и узким коридором, тянущимся к корме. По обе стороны того коридора были каюты, а сразу у входа, слева от меня, – дверь с надписью «Галерея Кастора». На этой палубе царила тишина, а вот с лестницы мне что-то послышалось, и я начал спускаться. К счастью, ступени застилал толстый ковер.

Внизу лестницы еще один коридор вел в центр яхты. По левому борту была стеклянная дверь с надписью «Кофейня». По правому борту начинался коридор, и оттуда доносился шум. Я опасливо глянул за обшитый красным деревом угол. Футах в семидесяти впереди, там, где коридор расширялся, спиной ко мне стоял мужчина с автоматом наготове. За ним в креслах, на стульях и на полу плотной группой сидели люди. В дверном проеме просматривалась небольшая часть той каюты, но людей там было много.

Я отошел от угла и вернулся к кофейне с другой стороны по правому борту. Узкое помещение обставили в стиле уютного кафе, но сейчас оно пустовало. За кафе, на другой стеклянной двери было написано «Бар». Он тоже пустовал, но дверь оказалась заперта, и я прыгнул внутрь. Темное дерево, кожаные кресла – бар стилизовали под мужской клуб. За стойкой стояли бутылки, закрепленные кожаными кольцами, защищающими их от шторма. В конце бара я увидел очередную стеклянную дверь, закрытую шторой.

Судя по указателю, за той дверью была кают-компания «Золотое руно». Я чуть отодвинул штору. Очевидно, в «Золотом руне» собрали всех заложников – двести тридцать три человека пассажиров и членов экипажа.

Нарядная одежда пассажиров успела помяться. Большинство мужчин развязали или сняли галстуки. Некоторые женщины явно мучились в своих облегающих платьях, другие накинули на плечи мужские пиджаки и жались друг к другу. Никто не разговаривал.

Члены экипажа держались вместе – моряки в белой форме, официанты и официантки в темной, горничные в фартуках, повара тоже в белой форме, шеф-повар в колпаке, за два дня смятом почти до неузнаваемости.

Вон и капитан – загорелый и совсем седой, хотя ноги, обтянутые форменными шортами, крепкие и мускулистые. Он сидел на стуле, его помощники – рядом на полу. Они поместились перед остальными заложниками, словно прикрывая их собой. Лицо капитана казалось бесстрастным, хотя пальцы безостановочно крутили фуражку.

Жена отпущенного пассажира-инфарктника ошиблась. Пять террористов находились только в кают-компании: трое держали заложников под дулами автоматов, еще двое переговаривались. Таким образом, получалось, что всего их на судне семеро.

Я все больше сомневался в существовании других прыгунов. И действия Кокса, и мои собственные поиски свидетельствовали об обратном. Хотя сейчас помощь пары «коллег» очень пригодилась бы. Насколько я разобрался, одним из занятых беседой был террорист, за которым я шел из радиорубки.

Другим был Рашид Матар.

Я смотрел на него, прищурившись. Первым, почти непреодолимым порывом было сбросить его с выступа за моим горным убежищем. Там двести футов пустоты. Потом камни и кактусы, но сначала двести футов пустоты…

Семь террористов. У меня заболел живот, во рту появился привкус желчи. Разговор закончился, террорист, охранявший радиорубку, ушел. Матар повернулся в другую сторону, и я заметил у него рацию в кожаном чехле. Такую же я видел у террориста на крыше бридждека, но у Матара на шее висела рация поменьше, с красной кнопкой на черном пластмассовом корпусе.

Я посмотрел на других террористов, нет ли чего-то подобного у них? У каждого было по «узи» и по четыре гранаты в «разгрузке», на которой держался оружейный ремень. К изнанке ремня крепились кожаные чехлы с запасными боеприпасами. Рации в чехлах у них тоже имелись, а вот детонатора я не заметил.

Не следовало уповать на то, что террористы блефуют относительно бомб. Рашид уже показывал, что в этой технике разбирается.

Я прыгнул к кофейне у главной лестницы и заглянул за дверь. Лестница пустовала. Палубой ниже располагались каюта старшего стюарда и отдел приема гостей. К стойке регистрации был прикреплен план корабля, и я тщательно его изучил.

Отдел приема гостей, в котором стоял я, находился на палубе Диониса, одной из четырех палуб с каютами. Палуба выше, на которой удерживали заложников, называлась палубой Венеры; палуба с бассейном – палубой Аполлона, а та, что пролетом ниже, – палубой Посейдона. Из-за соседства с машинным отделением кают на ней было в два раза меньше, чем на остальных.

Со всей возможной осторожностью я начал спускаться по лестнице. Следующая палуба тоже пустовала. В самом низу лестницы оказалась дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен» и иллюминатором посередине. Я даже не попробовал ее открыть – вгляделся в крашенный белым коридор, который начинался за ней, и прыгнул туда.

Приглушенный гул, который я почувствовал на верхних палубах, здесь слышался отчетливо. Это голос дизельного двигателя! Я пошел быстрее, уверенный, что шум заглушит мои шаги. Пройдя мимо еще одной двери, я оказался в машинном отделении, на мостке меж двумя дизельными двигателями, каждый выше меня. Оба двигателя бездействовали, но, как я и предполагал, в начале отсека работали дизельные генераторы, вырабатывающие энергию для кондиционеров.