Песня вечных дождей - Э. Дж. Меллоу

– Именно это я и пыталась сделать, – ответила она, бросив взгляд на своих сестер, прежде чем начать длинную историю, которая привела Дариуса и ее в этот мир, скрытый в Яману.

Журчание воды, падающей в центре грота, было единственным звуком, когда Ларкира закончила свой рассказ. Дариус осознал, что так сильно вцепился в деревянную скамью, что маленькие занозы кололи его руки в перчатках. Он оказался не готов услышать рассказы о ночных похождениях Ларкиры, о том, как она исследовала территорию и разыскивала хранилище его семьи, и постигшем ее разочаровании, когда узнала правду о бедности поместья. Также было нелегко сидеть сложа руки и молчать, когда она наконец поведала о том, что сделал его отчим во время того ужина, а затем позже в гостиной, о жестоких порезах, которые Дариуса заставили вырезать на собственном лице. Дариус не знал, уточнила ли она детали, чтобы завоевать сочувствие своих сестер, или умолчала о некоторых, потому что случившееся действительно было чудовищным. В любом случае его затошнило, желудок скрутило иголками. Но он испытал облегчение, поняв, что Ларкира не собиралась говорить о других его шрамах. Казалось, она понимала, что это была его собственная история, и ему решать, рассказывать ее или нет.

– Итак, как вы сами видите, – сказала сидящая рядом с ним Ларкира, – несмотря на то что мы все еще должны найти поставщика форрии, я считаю, что у нас есть более серьезная проблема, которую нельзя игнорировать. Мы должны помочь Лаклану, не крадя у него, а убрав Хейзара. И лорд Мекенна знает поведение герцога лучше, чем кто-либо другой, а также персонал и тропинки вокруг Касл Айленда. Плюс… Я больше не могла держать его в неведении, не после того, как вылечила его с помощью даров.

– Да, согласна. – Ния кивнула. – Но что еще более важно, ты помолвлена!

– Неужели? – Арабесса нахмурилась.

– Что? Быть помолвленной – это волнующе, особенно когда это твоя первая помолвка.

– Твои помолвки не в счет. Первого ты спросила сама, второму пригрозила, а третий был слишком влюблен, чтобы по-настоящему понять, насколько ужасное будущее ждет его рядом с тобой.

– Тебе совершенно не идет зеленый, Ара. – Ния разгладила небольшую складку на своем платье. – Кроме того, я была помолвлена совсем недолго.

– Да, тогда ситуация определенно кажется не такой ужасной.

– Вот именно. А теперь дай-ка. – Ния наклонилась к Ларкире. – Дай посмотреть на это кольцо.

Дариуса снова замутило, кислота устремилась к горлу, когда Ларкира сняла перчатку, показывая красный рубин на половинке безымянного пальца. Несмотря на ее заверения, будто это все фарс, Дариус вздрогнул, увидев, что она все еще носит кольцо.

– О, оно прекрасно, – выдохнула Ния.

– Да. – Ларкира, казалось, не решалась признать это. – Довольно красивое.

– Откуда у герцога такая вещь?

– Оно принадлежало моей матери.

Тишина.

– Дариус. – Ларкира отдернула руку от любопытной сестры. – Я не знала.

Дариус заметил, как переглянулись две сестры, услышав это неформальное обращение.

– Откуда вам знать, – сказал он, изо всех сил стараясь казаться невозмутимым.

– Следовало догадаться. – Ларкира попыталась снять кольцо с пальца, но Дариус остановил ее.

– Нет. – Их взгляды встретились.

– Но… это кольцо вашей матери. Так неправильно.

– Единственное, что неправильно, – это человек, который дал его вам. – Слова сорвались с его губ до того, как он понял, что именно говорит.

Голубые глаза Ларкиры расширились, легкий румянец залил ее щеки, и она отвела взгляд.

Дариуса раздражало, что присутствие зрителей вынуждало его сдерживаться, он не мог коснуться ее лица и провести пальцами по коже, чтобы почувствовать, такая ли она теплая, какой кажется.

– Итак. – Голос Арабессы разрушил момент. – Кажется, многое произошло с тех пор, как ты приехала в Лаклан. – Ее проницательный взгляд разглядывал обоих, и его и Ларкиру. – И соглашусь, единственный возможный дальнейший шаг – убрать Хейзара с его чертовой форрией. Если честно, я не понимаю, как ему удалось сохранить титул после смерти вашей матери. Вы, милорд, должны были стать единственным преемником, ведь вас связывало кровное родство.

– Да, – сказал Дариус, чуть отодвигаясь от Ларкиры. Трудная задача. – Я тоже всегда так считал, но, похоже, в своем завещании моя мать дала точные указания, пожелав, чтобы титул перешел к отчиму и любому из его наследников, и лишь затем ко мне. – Пока он говорил, его грудь жгло от несправедливости, слова, исходящие из его уст, казались такими же неправильными, как и много лет назад, когда их озвучили после смерти матери.

– Как странно. – Ачак плавно провела пальцами по серебряным лентам на предплечье. – Ведь у вас с Джозефиной были хорошие отношения, я права?

Голова Дариуса дернулась, когда он услышал имя своей матери, имя, которое всегда казалось личным, существовавшим лишь для его маленького мира. Но, конечно, Ачак знала его, это существо, казалось, видело больше, чем показывал и открывал этот мир.

– Она использовала свой последний вздох, чтобы сказать, что любит меня, – произнес Дариус, словно защищаясь. Он вспомнил еле слышный шепот матери, когда она покидала этот мир, легкое, как перышко, прикосновение ее руки к его руке, пока и оно не исчезло. – Так что да, для меня это тоже стало шоком. Достигнув совершеннолетия, я намеревался получить титул, но отчим объявил, что он останется герцогом. Тогда я пошел к поверенному и потребовал, чтобы тот показал мне завещание моей матери. Все было написано четко и ясно. Не знаю, почему она считала, будто я не подхожу для этой должности.

– Не думаю, что в этом есть ваша вина. – Ларкира подвинулась, собираясь положить руку ему на плечо, а затем, казалось, передумала и отстранилась. – В вашем доме происходит много странностей.

– Что вы имеете в виду?

– Что многое, кажется, изменилось, когда Хейзар Бруин начал использовать форрию.

– Хотите сказать, мой отчим имел какое-то отношение к тому, что было написано в завещании? – с тревогой спросил Дариус.

Ларкира нервно теребила кольцо.

– Думаю, ему свойственно заставлять других делать что-то против их воли.

Дариус пытался осмыслить услышанное и пришел в ужас от того, что сказанное Ларкирой вполне могло оказаться правдой. Неужели завещание его матери подделали? Как он раньше об этом не подумал? Почему не сложил все факты?

Потому что он был всего лишь убитым горем мальчиком. И его будущее казалось совершенно туманным.

Тогда в сознание Дариуса вторглись нежелательные воспоминания, унося его в прошлое, пока он не оказался на посту у постели матери. В комнате пахло горькими травами, их сожгли врачи, настаивая, что аромат облегчал дыхание герцогини. Герцог тоже был там. На самом деле, в те последние недели Хейзар отказывался покидать свою супругу; его глаза были красными и опухшими, свидетельство о слезах, пролитых наедине. Никто из них не произнес ни слова, но в этом не было необходимости; все мысли были сосредоточены на женщине, пока они наблюдали за доктором, целителем и лекарем, которых Хейзар вызвал со всех уголков Адилора. Все напрасно. Все уходили, так и не вылечив ее.