Любовь Стратегического Назначения - Олег Гладов

Фиктивный брак, два минета и две тысячи «зелёных» — прописка.

Работа в МБК.

При устройстве в отделе кадров предъявлен «Диплом Донецкого Медицинского» на имя Алёны Сергеевны Романовой.

Секс — в единственном отпуске. Неделя бешенного перепиха на Фиоленте в Севастополе с разрисованным с ног до шеи и изумительно сложенным татуировщиком Сашей. Она зачем-то соврала, что её зовут Наташа и что она студентка из Питера. Он звал её Натали и пялил так много, долго и часто — что ей почти хватало. Однажды она, хрипло крича каждый, кончила шесть раз подряд и, лёжа с закрытыми глазами, поняла — отпуск проходит офигительно.

Неделю в Алуште она трахала (и в мозг тоже) московского старшеклассника, похожего на молодого Брандо. В Ялте она быстро перепихнулась с гитаристом «Пи$$тонов», на концерт которых случайно забрела. Она орала вместе с толпой каких-то малолеток:

— Убей! Свою! Любовь! Сделай мне PORNO!

Она скакала под «Смерть из механизма № 17».

Она вздёргивала руку в припеве «Хайль-DISCO!» и подпевала Болту:

— Я читаю «@chtung!»! Я Гипер Злодей!

— Я сделаю секс-зомби! И буду помыкать ей!

Она затащила гитариста за кулисы, и он быстро и качественно вставил ей, перегнув на старом и пыльном пианино.

Если её не спрашивали о презервативах — она тоже молчала. Если спрашивали, повторяла недавно услышанное на пляже:

— Я ультрасекшуал.

— Би-Стволка? — спросил один из «Пи$$тонов», (тот, который гитарист) прежде чем воткнуть в неё член.

Из отпуска она вернулась отдохнувшая и загорелая.

Сделавшая несколько новых открытий для себя. Впрочем, мелких.

Как-то она заметила, что если при совместном с мужчиной просмотре ТВ сказать вслух «Красивые руки у мальчика» (про какую-нибудь очередную поп-звезду, кривляющуюся на экране под ворованную мелодию) — сидящий рядом молодой человек обязательно (тайком или в открытую) станет рассматривать свои руки. Но так и не спросит:

— А у меня? Красивые?

Если бы спросили — она бы ответила. Причём честно. Но никто не спрашивал.

Вообще, мужчины были какие-то все одинаковые.

Несмотря на возраст, причёску, одежду, правильность черт и размер члена — всё равно они были людьми, похожими на Кого-то.

А те Кто-то, в лучшем случае, были похожи на мужчин, которых Алёна уже знала.

Она жила на Крайнем Севере.

И уже чувствовала, как начала действовать местная поговорка — «Сначала отдай Северу два года. Потом Север начнёт давать тебе».

А ещё ей нравилось такое выражение: «Северянин не тот, кто не мёрзнет. Северянин — тот, кто тепло одевается».

В тот день у неё почему-то с утра болела голова.

Въедливая, как кислота мигрень, не беспокоившая её уже восемь лет, вкручивалась в левый висок ноющим тупым сверлом. Она совершала второй за смену обход и переписывала данные со стенда сисадмина.

Из кабинета сисадмина пахло недавно выкуренной каннабиоло-содержащей папиросой. Алёна видела, что за прошедшее время надпись на карточке Юры Урана не изменилась. Там стояло время сегодняшнего прихода его на работу: «11.28».

Юра, как редкий специалист с ненормированным рабочим днём, приходил, когда ему было удобно. В рентген-кабинете он заведовал аппаратом томографии головного мозга. Поэтому эту процедуру все доктора назначали своим пациентам в соответствии с графиком работы Юры: преимущественно после обеда.

Алёна переписала данные со всего стенда (последняя «уборка влажная» была час тридцать назад) и, спрятав карандаш в чёрный кожаный чехол, пошла к лифту: она решила не терпеть больше, а попросить в аптеке обезболивающее.

Алёна подошла к лифту и долго ждала его — лифты в Комплексе были светлые и просторные, но имели одну раздражающую сейчас Алёну особенность: они — останавливались на каждом этаже, где кто-нибудь нажимал кнопку «вызов».

Целых пять долгих минут три кабины курсировали где-то выше и ниже Алёны.

Ноющая головная боль достигла своего апогея: Алёне показалось, что её череп треснул в районе виска и постепенно вдавливается вовнутрь. Она поняла, что ещё секунд тридцать — и выблюет радиоактивные остатки утреннего йогурта.

В этот момент двери среднего лифта неожиданно разъехались, и Алёна увидела себя в зеркале, которое висело в кабине прямо напротив входа.

Она увидела, что её голова не треснула. Имеет нормальную форму. Что висок цел. Череп не вдавливается сам в себя.

— Це другий поверх? — спросил кто-то в лифте испуганно.

Алёна опустила взгляд и обнаружила мальчика, стоящего в кабине и держащего палец на кнопке «2».

— Что? — напряжённо спросила она.

Мальчик, глядя ей в глаза, нажал кнопку. Двери закрылись. Лифт уехал вниз. Или вверх? Алёна со стоном выдохнула воздух сквозь зубы. И сразу же с грохотом раздвинулись двери лифтов справа и слева от неё — почти одновременно.

Алёна сделала шаг вправо.

За секунду до этого ей показалось, что где-то она этого пацана видела. Она доехала до первого этажа и мимо регистратуры процокала в сторону своего СОИ.

В регистратуре оформляли грязного бомжа с окровавленной головой, которого ментовский патруль подобрал в одном из подъездов микрорайона «Мирный». Бомж что-то вяло и невнятно говорил дежурной. За ним нетерпеливо переминались два молодых милиционера. Алёна бросила мимолётный взгляд на эту сцену. Потом ещё раз быстро глянула. Пошла дальше: показалось, что одно из лиц ей знакомо. Она подошла к стенду рентген-кабинета, и ей привиделся гладковыбритый мужчина лет сорока, одетый просто, но со вкусом. Сидящий за столиком вагона ресторана.

Какого вагона? — мрачно подумала про себя Алёна. — Какого ещё вагона? Ну-ка, стоп.

Эти мигрени всегда действовали на неё странно. Надо же… Восемь лет ни намёка и на тебе…

Алёна подошла и увидела карточку Юры Урана — он уже спустился сюда (как-то обогнав её на четыре этажа) и уже совершал «просвечивание мозгов».

Карандаш чуть медленнее, чем обычно, но всё равно быстро и мелко дрожит в её пальцах, скрипя грифелем по бумаге, когда дверь рентген-кабинета открывается и оттуда выходят две медсестры: толстая, наевшая за двадцать пять лет жизни необъятный зад, оператор рентгена Света и рыженькая Лена из Отделения Пограничных Состояний. Они, кивнув Алёне и прикрыв дверь, пошли курить к запасному выходу — помахивая длинными, тонкими сигаретами и говоря постепенно гаснущими по мере их удаления от Алёны голосами:

— Симпатичный мальчик…

— Да… ничего…

— Только не помнит ни хрена…

— А что такое?..

— … амнезия… черепно-мозговой…… ненцы в тундре… молоком…