Чёрный фимиам - Алена Харитонова

Она сжала его в объятиях ещё сильнее:

— Прости меня.

Сингуру казалось, что его уже ничем не удивить после случившегося в последние дни, но отчего-то к тому, что Эша обретёт голос, он казался совершенно не готов.

— Эша, ты говоришь?

— Прости меня, — повторила она, и вдруг с тёмных волос покатились на пол сверкающие, словно капли росы, искры. — Прости меня, Сингур.

Искры осыпались, и в объятиях Сингура осталась стоять незнакомая рыжеволосая девушка, смотрящая на него с любовью и жалостью. А он всё ещё сжимал её в руках, не в силах поверить случившемуся.

— Прости, Сингур, — в который уже раз повторила незнакомка. — Эша умерла много лет назад. Меня зовут Ири. Я — многоликая Храма Джерта. Прости, что не смогла тебя любить так, как она.

Комната закачалась вокруг Сингура. Он словно потерял опору под ногами и теперь уже не обнимал, а держался за незнакомую девушку, которую по-прежнему не выпускал из рук.

— Когда? — хрипло спросил он, как будто ответ имел какое-то значение.

Ири осторожно взяла его за локти, подвела к креслу и усадила, словно тяжелобольного, а сама опустилась рядом на низенькую скамеечку.

— Почти сразу, как вы оказались в Миаджане, — ответила она. — Её задушила грудная жаба. Думаю, это случилось ночью, потому что рядом не оказалось никого, кто смог бы помочь или позвать жрецов.

Ну да, ночью. В Миаджане царила удушливая влажность, Сингур боялся, что Эше станет хуже, дышать там было тяжело даже ему — здоровому, а что уж говорить о ней… Но она держалась. Только стала дичиться его. А теперь понятно, почему. Нет. Не может быть! Возможно изменить облик колдовством, но невозможно превратить одного человека в другого! Это ложь.

— Помнишь, ты пришел однажды и сказал, что в подземелья ушли двое и не вернулись? И ещё добавил, что, если с тобой что-то случится, меня, скорее всего, убьют? — рыжеволосая девушка, почувствовав смятение собеседника, взяла его за руку.

Он медленно кивнул.

— А помнишь, когда тебя принесли без памяти, я мазала тебе спину мазью? Долго. Много дней. А потом ты начал слышать камни, — она стиснула его ладонь. — Это была я, Сингур. Не Эша. Я вышла с тобой из подземелий Миаджана, я шла по старому тракту, пока мы не встретили повозку балаганщиков. Я просила тебя не выходить на круг, когда мы приехали в Миль-Канас.

Сирнгур смотрел на неё остановившимся взглядом, пытаясь осмыслить и принять случившееся.

— Но ты… зачем…

— Тебе ли не знать чёрную магию Миаджана? — грустно улыбнулась девушка. — Я не притворялась твоей сестрой. Я была ею. И, наверное, оставалась бы до скончания дней, если бы не вернулась в Миль-Канас, сюда, в Храм. Если бы снова не встретила человека, которого всегда любила. Я не обманывала тебя. Не нарочно.

В светлых глазах стояли слёзы.

— Мне очень, очень жаль, что всё так вышло. Ты не заслужил этой потери. Но я в ней не виновата… — Ири смотрела на собеседника с мольбой, и он словно очнулся.

— Покажи, — тихо попросил Сингур. — Покажи, ты можешь. Я знаю. Я хочу увидеть.

Девушка вздохнула, взяла его за другую руку:

— Смотри.

Золотые искры пронеслись перед глазами Сингура. Он увидел. За долю мгновения увидел всё, о чем она говорила. И понял главное: она не врала. И она действительно не виновата.

— Хватит, — он разорвал прикосновение и встал. — Я понял.

Ири грустно улыбнулась:

— Позволь кое-что сказать?

— Говори, мне всё равно, — ответил он.

— Эша очень любила тебя. Она тебя не боялась. Тебя боялась я. Я тебя не понимала. Ведь мы были чужими. Совсем чужими друг другу. Пока не стали самыми близкими. Сингур, у тебя есть сестра. По-прежнему есть. Может быть, она не совсем та, кем была, но она жива, она рядом, она тебя любит, и она тебе очень благодарна. Не гони меня. Не надо…

В её голосе звучала неприкрытая тоска, а когда Сингур посмотрел на многоликую, то не увидел ни лукавства, ни даже малой тени недобрых помыслов. С удивлением он рассматривал прелестное незнакомое лицо, в котором не было ничего от Эши. Его маленькой пугливой Эши, которую он обязался защищать и оберегать. Доверчивой девочки, чью жизнь исковеркал один-единственный глупый поступок старшего брата.

Сингур сжал кулаки, смиряясь с потерей.

Ири с грустью наблюдала его мучительную тоску.

— Послушай, — сказала она, снова беря собеседника за руку. — Я хотела тебе кое-что подарить. Я знаю: эта вещь тебе дорога и ты будешь по ней тосковать. Аурика — моя сестра — рассказала мне плетение. Вот.

Многоликая осторожно вытянула из рукава изящную шёлковую плетёнку.

— Я знаю: если бы та, что её смастерила, была жива и могла бы сплести новую, она бы сделала её именно такой. Дай руку.

Будто во сне Сингур протянул запястье. И тонкий шёлковый браслет оплёл его в несколько витков.

— Ну вот, — Ири улыбнулась. — Вот теперь всё так, как должно быть.

— А где старая?

— Сгорела вместе с тобой там… где ты поверг Хозяина.

— Спасибо, — только и смог ответить Сингур.

Рыжеволосая девушка поднялась со своей скамеечки, крепко обняла его и поцеловала в щёку.

— А еще далер и Безликий возвращают тебе это, — она передала тяжёлый золотой перстень, украшенный камнем, в глубине которого горела солнечная искра. — И помни: ты самый лучший брат во всех возможных из миров.

— А из тебя сестра не очень получилась, — ответил собеседник, принимая перстень.

Многоликая грустно улыбнулась и кивнула:

— Не очень. Но, думаю, это можно исправить.

— Не знаю.

Она снова обняла его, и он обнял её в ответ.

А потом Ири ушла. В комнате повисла тишина. Тёплый ветер колыхал тонкие занавеси на окне, заставлял вздрагивать полог над кроватью, Сингур же по-прежнему стоял у двери и смотрел в пустоту. Наверное, он стоял так довольно долго, потому что вздрогнул, когда тишину нарушил беззаботный голос Нелани:

— Она обещала мне вышить красный мак на покрывало. Как ты думать, она сдержать слово или я осталась с нос?

Мужчина повернулся к шианке:

— Я останусь с носом, — поправил он.

— Как же! — усмехнулась Нелани. — Тебе только что подарили красивый браслет и золотой перстень. Ты уж точно не останусь с носом.

— Не остался с носом, — опять поправил он.

— Ну да, я так и говорю! — возмутилась собеседница.

— Тихая Вода, — с улыбкой сказал Сингур. — Ты самое лучше, что могло со мной случиться в жизни. Самое. Если тебе так нужен красный мак на покрывале, я попрошу её, чтобы она его вышила.

* * *

Дурой Кирга никогда не была. А потому,