Бродяга, Плутовка и Аристократ - Александр Фарсов

Сатори прав. При таком раскладе религиозная община, которая будет осуществлять деятельность, получит практически тотальную власть над сознанием населения. Её слово будет законом. Это угрожает имиджу государства.

— Более того, — поддержала мысль Натали, — предоставление одной общине больших привилегий нарушит баланс. Так мы можем уйти в государственную религию. А это изменение статуса, прописанного в конституции. Такое решение может принимать только монарх. Что скажете, Фарль?

— Я понимаю ваши опасения. Но мы всегда были близки с религией. И наше государство отнюдь не светское. Мы можем организовать специальный орган надзора за миссионерской деятельностью, которое будет сугубо светским. Как сказал господин Такеда, установление контроля позволит совету регулировать подачу информации населению. Мы сами будем решать, что и как население будет получать. Посвятив лидера организации в дела, контроль будет достигнут.

— Но так мы попадём в другую крайность, — снова высказался Сатори. — Мы вторгнемся в религиозную организацию, лишив её самостоятельности. Религия станет политическим инструментом, а так и до изменения догматики в государственных интересах недалеко. Не будем же мы поступать также, как делали наши предки до войны. Вторжение в догматику опасно, когда такое случилось ещё в довоенное время, в рядах государств прошлого начались кровавые беспорядки.

— Подожди, Сатори, — сказал Гриша. — Всё-таки, то о чём мы говорим не внедрение в догматику. Фарль говорит о разъяснение, исходя из догматики. Верно я понял? — тот кивнул. — Мы не собираемся подстраивать догматику под себя.

Дебаты по этой теме продолжались в течение двух часа, а консенсус так и не был достигнут.

— Ну всё же авантюра рисковая, — ответил Сатори. — Я против.

— А я за, — подняв руку, поддержал Такеда.

— Я тоже, — одобрил Пьер. — Мы уже давно думали об этом, верно Такеда? Ещё при прошлом составе совета.

— Так и было.

— Я соглашусь с Фарлем, лишь при условии надлежащего контроля, — высказался Гриша.

Симон и Натали также поддержали, последовав решению Григория. Так статус лидера религиозной организации в совете был изменен до члена высшей палаты.

— Эх, теперь придётся делать правки в законодательстве, — недовольно проговорил Сатори.

— Это не так сложно, — ласково ответила Нат. — Правда, бумажной волокиты будет много.

— Так всегда бывает, — продолжил Гриша. — Ну что же. Теперь перейдём к теме господина Пьера. Регистрация теистической общины. Как много нынче религии, не находите?

— Это важный вопрос, — произнес Пьер. — Теисты долго существуют и наконец подали прошение о регистрации.

— А разве такое решение не может принять низшая палата? — спросила Нат.

— У них нет нужных полномочий, — ответил Сатори. — Был бы это другой город, то решение смогла бы принять мировая палаты. Но так как их центр в Артеи, то и решение принимает высшая инстанция.

— Вопрос важен, — выдал Симон. — Совет Артеи всегда принимал во внимание религию, поэтому мы обязаны как можно тщательнее проанализировать организацию.

— Верно, — кивнул Пьер. — И буду честен, я хочу положиться в этом вопросе на Вас, Григорий. Вы человек ученый и, насколько мне известно, теисты являются сферой Ваших компетенций.

— Мне приятно Ваше доверие. Я взял на себя смелость и самостоятельно рассмотрел догматику теистов параллельно отчёту комиссии. Сведения в бумажном варианте у вас на столах, можете ознакомиться.

Они принялись читать документ.

— Пока мы читаем, кратко опишите нам их суть, — попросил Такеда.

— Как пожелаете, — ответил, чуть поклонившись. — Объект их поклонения — Бог. Некая трансцендентная сущность, обладающая сознанием и волей. Он имеет ряд атрибутом, которые включают в себя всеблагость, всемогущество, всезнание и ещё стопку других. Но они все являются положительными характеристиками. Их учение строится на писаниях довоенного времени, которые дошли до нас отрывками. Этическая составляющая имеет ряд отличий от принятых нами.

— И какие же? — спросила Нат.

— Наши моральные нормы базируются на двух категориях: полезность и бесполезность. Это сугубо рационально анализируемые понятия, требующие работы только разума, то есть они являются более конкретными. Объективными, если вернее. Они же строят этику на абстрактных категориях добра и зла, являющимися по большей мере эмоционально окрашенными, более субъективными, — добавил, формулируя мысль. — Такой подход требует, как разумного осмысления действительности, так и чувственного её восприятие. Однако нормы поведения закреплены в писании.

— Это, конечно, всё прекрасно, — заговорил Сатори. — Но уверен, нас интересует больше вопрос степени их деструктивности.

— Они мирные. Их догматика не включает в себя радикальных идей. Во многом они соотносятся с Единством, если упрощать. Теисты существуют очень давно, они гораздо старше Единства. Это является доказательством их лояльности государственному строю прошлого.

— А если говорить о лояльности устрою нынешнему? — уточнил Симон.

— Тут сложнее. Их вера предполагает равность каждого человека от рождения.

— Демократы? — вступил Такеда. — Как интересно. Это не угрожает нашей системе?

— Они говорят о духовной равности, — пояснил Фарль. — Все равны перед Богом. Неважно, какого ты сословия был при жизни. После смерти все одинаковы. Это не сильно отличается от представлений о загробной жизни в Единстве.

— Фарль, разрешите слегка компрометирующий вопрос? — заговорчески спросила Натали.

— Для такой красавицы я готов ответить на любой вопрос, — улыбнувшись, проговорил.

— Фарль, окстись, — удивленно выдал Гриша. — Тебе за такие комплименты Эли голову свернёт.

Временами Гриша отходил от формата делового общение, сам того не замечая. Долгая дружба с Фарлем выходила наружу, когда разговор переходил на более личные темы. Все прекрасно понимали степень их отношений. Некоторые, такие как Сатори и Такеда, были не в восторге от такого панибратства в совете, однако держали своё мнение при себе. Никто не желал иметь во врагах сразу двух ферзей шахматной доски.

— Но ты же ей не скажешь…

— Коль дело зайдёт, не обещаю, Фарль…

— Меня очень радует ваши прекрасные взаимоотношения, — встряла Натали. — Но давайте ближе к делу. Фарль, я хотела узнать, сказывается ли то, что Вы сами теист на Вашем благоволении им? И собственно то же самое относится к Вам, Пьер. Ваша дочь Розалия теистка насколько мне известно.

— Вы, как всегда, поражаете своей осведомленностью, — высказался Пьер. — Да, Розалия теистка, но я привержен Единству. В таком вопросе я непредвзят. Если они содержат в себе пагубные для общества идеи, я самолично прикрою их лавочку, — грозно утвердил.

— Поддерживаю господина Пьера, — ответил Фарль. — Я понимаю, что в этом вопросе я заинтересованная сторона, поэтому я попытаюсь, как можно объективнее подойти к этому вопросу.

— С другой стороны, тот факт, что Фарль теист о многом говорит, — продолжил мысль Такеда. — Такая личность, как он, не стала бы исповедовать веру неблагонадежную. И к Розалии я всегда испытывал лишь теплые чувства, и могу быть уверен в её выборе. Попасть в деструктивный культ для неё немыслимо. Согласны, Пьер?

— Безоговорочно.

— Господин Пьер, теисты прошли аттестацию религиозной комиссии? — спросил Сатори.

— Да, документы