Ричард Длинные Руки - маркиз - Гай Юлий Орловский

Я повел глазами по огромному помещению.

– Похоже, тебе удалось.

Его ухмылка стала шире.

– Даже больше, чем я ожидал. Мне приносят из захваченного те вещи, назначение которых не понимают, а я пытаюсь… Иногда удается. Мне доверяют, поняли, что мне интереснее разгадывать всякие загадки, чем чем-то владеть. Так что моя мечта осуществилась! Почти так, как я и хотел. Не зря я всегда стремился на Юг.

– Я тоже стремился, – признался я.

– И как?

– В отличие от тебя, – сказал я, – не отыскал. Артефакты Древних – это не знание. Даже умелое пользование – еще не знание. Знание – это другое. А еще… путь к знанию должен быть полит потом и кровью!

Он посмотрел на меня с опаской.

– Ого!

– Обильно полит, – сказал я. – Потому, как только зима на Севере закончится, я ринусь туда. Горько расставаться с мечтой, но начинать нужно оттуда. Здесь уже все, конец… Али-Бабу, которому служит джинн, никакая сила не заставит копать землю, а без копанья и проливания пота нечего и думать о прогрессе.

Гугол торопливо помотал головой.

– Я на Север не пойду!

За его спиной из металлической стены, что отделяет башню от окружающего мира, выступил блестящий, словно хромированный, круглый бок, начал увеличиваться, пока не выдавился полупрозрачный шар размером с арбуз.

Я посматривал на него с интересом, Гугол наконец перехватил мой взгляд, оглянулся. Я видел, как он дернулся, но тут же плечи опустились, я услышал вздох облегчения.

– А-а, это безопасный…

Шар заколыхался, пуповина наконец оборвалась, он поплыл по комнате. Гугол все-таки отодвинулся вместе с креслом с его пути. Шар начал подниматься, по дуге коснулся стены и начал медленно в нее погружаться, одновременно поднимаясь, пока исчезающий бок не скрылся в металле почти под сводом.

– А есть и опасные? – спросил я.

Гугол потряс головой.

– Есть, но лучше не говорить о них, а то они появляются, как только о них подумаешь… Я уже научился все время загружать голову чем-то еще. Так вот, на Севере знания не в почете. Там другое, совсем другое впереди.

– Я тебя и не тащу, – отрезал я. – Черт, раздразнил ты меня… Как не хотелось мне делать то, что собираюсь… а теперь так вовсе не хочется! Да только теперь беда в том, что хрен на кого переложишь… Кстати, этот дворец уцелел со времен Древних?

Он посмотрел на меня с удивлением.

– Как он мог?

– Никак, – согласился я. – Но слишком уж ненашенский… Когда сказали, что ты построил его за одну ночь, я отнес это к буйному воображение пиратов. Всем хочется необыкновенного. Понятно, ты не строитель. И не маг, как сам уверяешь…

Он ухмыльнулся, в глазах горел победный огонь.

– И что?

Я посмотрел с подозрением.

– Как что? Маг бы смог… может быть.

– И я смог, – ответил он гордо. – Это, оказывается, просто.

Я отодвинулся вместе со стулом.

– Ты меня не пугай. Как это просто, когда под силу разве что магу… очень даже нехилому?

Он покачал головой.

– Не все чудесное могут делать только маги. Вон вы…

Я сказал поспешно:

– Ты прав, прав. Но как ты построил за одну ночь?

– Сейчас я вам кое-что покажу, – пообещал он.

Я настороженно следил, как он роется в ящиках, переставляет колбы и тигли. Наконец вытащил из-под стола тяжелый ящик из темного металла. Стенки побиты кавернами, таким бывает плохой чугун, но волосы у меня зашевелились на затылке. Пахнуло космосом, на этот раз не холодом, а странной сопричастностью к расстояниям, которые не следует пытаться представить, чтобы не сойти с ума.

Гугол, стоя ко мне худой спиной, долго рылся, я слышал негромкое позвякивание, наконец распрямился, в пригоршне – с дюжину блестящих зерен, размером от просяного до кукурузного. Ладони осторожно опустились на середину стола, зерна с тихим стуком ссыпались на столешницу.

– Как вам это? – спросил он.

В интонации звучало скрытое торжество. Я бережно взял зернышко покрупнее, удивился тяжести. Блестит, как золото, но не золото. Правда, я слыхивал про перестроенное золото, дороже ювелирного, используют для особо ценных микросхем…

Гугол посматривал победно, откинулся на спинку кресла, покачивался, впервые выглядит отдыхающим. Я вспомнил, что отдыхающим его никогда не видел, всегда Гугол был при деле, а если нечем было заняться, то хотя бы ветки таскал для костра, пусть даже нам сниматься со стоянки через полчаса.

– Нанозародыши, – проговорил я медленно. – В них заложены программы развития из сообщества простейших ассемблеров… Да, это путь самый простой и естественный…

Лицо Гугола вытягивалось, становилось унылым, даже обиженным. Я все еще рассматривал зерна, а он вздохнул и проговорил потерянно:

– Вы понимаете… как из такой крохи?

Я покачал головой.

– Какая же это кроха? Очень крупный и очень несовершенный механизм… Примитивный даже. Наверное, это первые такие устройства. А так вообще-то должны быть намного мельче даже макового зернышка.

Он долго молчал, глядя, как я беру зерна одно за другим и внимательно рассматриваю. Собственно, рассматривать особо нечего, отличаются только по размерам и цвету, а весят примерно одинаково. Но я всматривался до головокружения, сузив диапазон, пытаясь увидеть что-то на блестящей поверхности.

– Я не знаю, – проронил Гугол, – что это. Догадываюсь, прорастут какие-то создания Древних. Но… какие? Вдруг те, что смели все живое с земли?

– Но ты же вырастил эту башню, – напомнил я.

– По дурости, – признался он. – Знал бы, что получится, разве я бы рискнул? А так поспешил в ней поселиться. Дескать, если что случится, то со мной. А другим запретил даже приближаться. Я виноват, я и отвечу.

– А что это был за… чешуйчатый? Здоровенный гад.

Гугол побледнел и передернул плечами, будто в спину подуло ледяным сквозняком.

– Не знаю, – произнес он потерянным голосом. – Даже не знаю, когда он появился. То ли вместе с дворцом, то ли потом… Там еще были всякие штуки, но я с ними справился, а этот был чересчур непробиваемый… Сэр Ричард, наша встреча началась с того, что вы спасли мою шкуру! И вот теперь снова…

Я отмахнулся.

– Не бери в голову. Что насчет твоей помощи пиратам?

Он смущенно отвел взгляд в сторону, но пересилил себя и посмотрел мне в лицо.

– Ваша милость, вы же знаете, я вообще-то тролль. Мне люди не то чтобы совсем уж одинаковы, но я не слишком стараюсь разбираться в мотивах, почему одни делают одно, а другие – другое. Я смотрю на это проще: кто ко мне хорошо – тот хороший, кто ко мне плохо – тот сам… этот самый.