Гарнизон не сдается в аренду - Евгений Костюченко

Гранцов провел руками по кафелю стены, осмотрел душевую. На деревянной решетке еще блестели капли воды. «Вот здесь он ополоснулся после сауны», — подумал Гранцов. Он перевел взгляд по полу дальше и увидел темное пятно на ковре перед большим зеркалом. «Вот здесь он стоял, причесывался. Интересно, а что там, за стенкой?»

— Через пять минут здесь будут работать мои орлы, — сказал Петренко. — Так что давайте больше ничего не трогать. Эксперт будет доволен. Пальчики на стакане, поддельные документы, ствол с номером.

— Вот еще пальчики. — Гранцов показал на стеклянную полку под зеркалом. — Наверно, поскользнулся, схватился…

— И испарился, — закончил опер. — Далеко не уйдет. На его месте я бы даже предпочел сдаться властям. Лучше сидеть в хорошей камере, чем бегать от бывших компаньонов. И все-таки… Пойду гляну, что там у нас в бассейне.

— Лучше подождать здесь, — возразил Гранцов. — Он вернется за деньгами. И войдет через ту же дырку, через которую вышел.

— Логично. Вот вы и ждите.

Петренко положил чемодан на диван и вышел в коридор.

Вадиму не давала покоя мысль о потайном выходе. Он снова вернулся в парилку и попытался приподнять полок. Нет, прибито. Может быть, пол? Задрав сырую решетку, он ощупал шершавый кафель. Но стыки между плитками были плотными, без зазоров.

Гранцов и сам умел устраивать схроны и тайники, поэтому неудача еще больше раззадорила его.

Зеркало! Большое зеркало, в полный рост. Вполне может служить дверью. Что там у нас за стенкой? Бассейн. Выход к нему было бы естественно сделать именно в этом месте, чтобы нырять прямо из парилки.

Он встал перед зеркалом и провел пальцами по его обводам.

За стеной послышался голос Петренко, гулко отдававшийся под сводами бассейна:

— Сюда, орлы! Мы здесь!

Вместо ответа раздался оглушительный раскатистый удар. Зазвенели осколки, и кто-то болезненно ахнул.

«Что-то свалилось, — подумал Гранцов. — А звук такой, будто винтовочный залп». В следующий миг удар повторился, и был он дробным, и вой рикошетов смешался с пением осколков.

«Что такое? Неужели…»

И не успел он поверить, что слышит звук пулемета, как зеркало перед его глазами взорвалось, и страшная сила толкнула Вадима в глубь комнаты…

Что-то жгло грудь. Он ощупал окровавленную тельняшку и осторожно вдохнул. Дышать было больно, но воздух не свистел, вырываясь из раны, как это было с ним когда-то. Значит, жить можно.

Что за стрельба по безоружным людям? Он с трудом приподнялся и на четвереньках добрался до дивана. Яркие кольца расплывались перед глазами, но он смог нащупать кобуру и вытащить неимоверно тяжелый пистолет.

Еще одна пулеметная очередь с грохотом и визгом пронзила пространство бассейна, и в комнате зазвенела разбитая дверь сауны.

Гранцов протер глаза и выглянул в проем. Там, где только что блестело зеркало, сейчас зиял проход, обрамленный кривыми зубьями невыпавших осколков.

«Опять пулемет, — подумал Гранцов. — Никуда не деться от этих пулеметов. Да чего же противно его слышать. Особенно когда ему никто не отвечает».

В груди пекло все жарче, он скомкал тельняшку и придавил, сжимая рану.

«Что-то опер молчит. И орлов его не слышно. Попрятались, как суслики. Одно слово, пехота», — ворчал про себя Гранцов, стаскивая с дивана тяжелый чемодан.

Он чувствовал, что не может встать на ноги. Но этого от него и не требовалось.

Чемодан с грохотом свалился на пол, и новая пулеметная очередь принялась крошить стены комнаты.

— Ага. За нами наблюдают, — сказал Гранцов, облизнув сухие губы. — А нам это не нравится.

Он выстрелил в люстру под потолком. Хрусталь брызнул во все стороны, но две лампы продолжали светить, раскачиваясь и роняя сверкающие капли. Это разозлило Гранцова, и он выстрелил по выключателю. Свет в комнате погас, а пулемет разразился двумя короткими очередями, и пули кромсали ковер в неприятной близости от Вадима.

Он с трудом поставил тяжелый чемодан перед проемом и перекатился за него. Теперь у него было надежное укрытие. Самый дорогой бруствер в мире. Отсюда ему был виден только бортик бассейна и стена. Но этого было достаточно. Опираясь на расставленные локти и держа пистолет на двух руках, он стал бить по выключателям.

Пулеметная очередь загрохотала в ответ на его скромные хлопки, и пара ударов пришлась по чемодану, но Гранцов успел погасить освещение бассейна.

— А вот теперь пощупаем, кто там балуется, — приговаривал он, набираясь сил перед рывком.

Противник находился на другом конце бассейна, где-то наверху. Гранцов пальнул в его сторону и спрятался за чемодан, следя за вспышками. Он уже знал, что пулеметчик бьет короткими очередями, в три-четыре патрона. Это был хороший, грамотный и меткий пулеметчик. Но он был стеснен в маневре. А Гранцову никто не мешал выброситься через проем и откатиться в сторону, а потом ползти по холодному липкому кафелю. «Что за дрянь тут разлита?» — удивлялся он, пока не сообразил, что сам же и оставляет за собой кровавый след, в котором пачкает локти и колени.

Новая очередь, и бабочка вспышек озарила площадку под самым потолком. Гранцов понял, что не доползет до конца. Сил оставалось немного, совсем немного. Только на то, чтобы пристроить локоть на бортике бассейна, навести пистолет на эти вспышки, а левой рукой изо всех сил зажать пульсирующую дыру в груди.

Он стрелял, и ему казалось, что он видит противника. Почему-то ему казалось, что там женщина. В длинном платье.

Вспышки давно погасли, и пулемет молчал, но Гранцов посылал пулю за пулей туда, где привиделась ему эта странная фигура…

Он очнулся на руках у Поддубнова.

— Кто там стрелял? — спросил Вадим, еле шевеля непослушным языком.

— Везунчик.

Голос Керимова добавил:

— Ты из него дуршлаг сделал.

— Петренко жив?

— Да уж поживее тебя, — сердито пробурчал Поддубнов. — В ногу ранен.

— Это хорошо. Пусть живет, — сказал Гранцов. — Пока он живой, меня не посадят.

* * *

«Дневник Партизана № 14. Страница 1. 1 июля.

На Большой земле — среда. У меня в госпитале — приемный день. Приходила Регина. Новости с базы — там высадилась новая толпа гостей. Они гордо именуют себя следственной группой Военной прокуратуры. Посмотрим, чего нарасследуют.

Всех разместили в гостинице, БМП будет кормить их остатками сектантских припасов. Одна беда — снова зарядил дождь, и значит, никакой рыбалки, никакой охоты. Так и будет гарнизон целыми днями разгребать завалы и заполнять протоколы.

Уже точно известно, что хозяйство переходит в другие руки. Это будут чистые руки. И очень длинные. Одна тянется от горячего сердца, а другая — от холодной головы. Сами же хозяева уверяют, что у них всегда должны быть чистые стаканы, холодные напитки и горячая закуска. Обеспечим.