Лилии над озером - Роксана Михайловна Гедеон

- Я сожалею, что вынужден…

Вне себя от ярости, я оттолкнула руку с платком:

- Не трогайте меня! Не смейте!

Он отшатнулся пораженный.

- Вы упрямы, - сказал он секунду спустя.

- Даже умирая… я не приму от вас помощи.

Брюн холодно произнес:

- Вот как. Значит, у вас есть силы выслушать меня.

- Что же вам нужно? Я молю Бога только о том, чтобы вы поскорее покинули меня!

Злые слезы звучали в моем голосе. Присутствие Брюна в данную минуту казалось мне уж совсем незаслуженным мучением. Вдобавок ко всем несчастьям еще и это!

- Я не могу предать тело друга земле, пока не найден убийца.

- Чем же я м-могу помочь? Дом в вашем распоряжении! Ищите!

- Я намерен спросить у вас, где он может скрываться.

Я не сразу поняла, чего он хочет. Прошло какое-то время, прежде чем я сообразила это. Злая усмешка показалась на моих губах:

- Вы хотите, чтобы я… предала родственника?

- Я предлагаю лишь обмен, Сюзанна. Обменяйте одного на другого.

- Другого? К-какого еще другого?

Приподнявшись на локте, я через силу произнесла:

- Я ничего не знаю… И вы не дождетесь, чтобы я стала предательницей…

Кровь стучала у меня в висках. Я ничего не чувствовала к Полю Алэну, никак не переживала за его судьбу, но знала, что это брат Александра, что мой муж очень его любит. Выдать его? Меня прошиб холодный пот. Я упала на спину и снова увидела над собой склоненное лицо Брюна.

Оно разительно изменилось. Теперь оно было злым, хищным, угрожающим.

В изгибе несколько женственных бровей затаилась жестокость. Карие глаза были холодны и непреклонны.

- Послушайте, милейшая… Я не шучу. Я буду ждать только пять минут и советую вам не упрямиться, иначе…

- Что же иначе? - выдохнула я.

- Иначе вы заставите меня поступить дурно. Я ни перед чем не остановлюсь. Эмбер был мне дороже всех на свете. Кажется, у вас есть весьма привлекательная юная воспитанница? Говорят, она невеста этого проклятого убийцы? Вам хочется, чтобы я предложил своим солдатам обратить на нее внимание?

Комок застыл у меня в горле, я едва не вскрикнула. Генерал продолжал, резко сжав мою руку:

- Повторяю, мне очень жаль. Но я пущу в ход любые средства, и ваша Аврора может стать первой жертвой. Почему бы нет? Вы многое повидали, но, похоже, до сих пор не поняли, что такое война. Что удерживает меня от того, чтобы предать поместье полному разрушению? Черт возьми! Я могу сделать здесь все, что угодно, и все мои действия, вся моя жестокость будут одобрены.

Шум донесся с лестницы, и мне, в моем возбужденном состоянии, на миг показалось, что я слышу крик Авроры. Я сейчас не могла реально оценить ситуацию, вникнуть в слова генерала и выяснить, способен ли он привести угрозу в исполнение. Вся вскинувшись, я уставилась на него безумными глазами:

- Вы клялись, что не причините мне вреда!

- Ну да. Вам. - Он цинично усмехнулся. - Действительно, даже если мне придется испепелить все вокруг, вы одна останетесь невредимой. Я сдержу слово, к вам не прикоснутся и пальцем. Но что хорошего в том, чтобы остаться невредимой на пепелище?

Губы у меня были закушены так, что я ощутила на языке соленый вкус крови. О чем я думала? Схватки и этот кошмарный разговор довели меня до полуобморочного, лихорадочного состояния. Я не сомневалась уже, что умру. Умрем и я, и ребенок. Никто не в силах вынести подобное. Мне лишь хотелось, чтобы исход наступил быстрее. Чтобы меня оставили, наконец, в покое.

- Предупреждаю, не думайте слишком долго. Терпение мое иссякает. Не толкайте меня на жестокие поступки.

- Но я же не знаю… Что я могу знать?

- Нет, вы знаете, - сказал он с напряжением в голосе. - Мои солдаты держат округу под контролем. Мне известно, что этот мерзавец вряд ли мог уйти дальше Динана или Сен-Брие. Он где-то рядом затаился, я это чувствую… К тому же, он ранен. Есть какое-то место, где он может безопасно скрываться, и вы укажете мне его, иначе, черт возьми, за ваше упрямство ответят Аврора, ваши горничные, все служанки в этом доме! Дьявол и преисподняя! Я уйду, оставив после себя выжженную землю. Вы этого хотите?!

Да, вероятно, он не шутил. Он предлагал выбор: либо Поль Алэн, либо все мы. Я подумала: что будет со мной, если я не скажу того, что знаю? Что будет с моими детьми? И стоит ли такой жертвы виконт дю Шатлэ?

Я едва выговорила:

- Надеюсь, вы не обвините меня в обмане, если…

- Я ни в чем вас не обвиню. Ну? Говорите же!

С моих губ уже готовы были сорваться роковые слова. Понимая, что у меня нет выбора, что Гийом Брюн вырвет признание если не у меня, так у Авроры, я готова была рассказать о тех местах, где раненый Поль Алэн мог бы найти убежище. Тайная квартира в Сен-Мало, маленькая усадьба вдовы в Понтиви, наш охотничий домик неподалеку от лесного ручья, совсем рядом с Белыми Липами… Но прежде чем я произнесла хоть звук, невыносимая, жестокая схватка самым диким образом скрутила меня.

Страдание было таким сильным, что я забыла об обещании не кричать, которое сама себе давала, не желая, чтоб о моих мучениях знали синие. Я закричала громко, отчаянно, не понимая вообще, за что мне посланы такие муки. Меня словно разрывало на части - и тело, и душу. Не представляя, откуда ждать помощи, я в беспамятстве прокричала имя - не имя матери, а имя Александра.

Ни Маргарита, ни повивальная бабка не ворвались в комнату на мой пронзительный крик - генерал предусмотрительно заперся на ключ. Однако с оглушительным звоном рухнули и разлетелись на куски стекла в балконной раме, и сами балконные двери полетели с петель с ужасным треском.

Ошеломленная, я повернула голову на этот грохот. И увидела, как на пороге балкона из темноты ночи возник силуэт высокого мужчины без плаща, без шляпы, в кожаной портупее и высоких сапогах, с обнаженной шпагой в руке.

Это был Александр.

Свистнула, рассекая воздух, сталь. Брюн успел только вскочить на ноги. Одним мощным мастерским ударом, прежде чем генерал смог потянуться к собственному оружию, мой муж отбросил его к стене и почти пригвоздил к ней, приставив острие шпаги прямо к его горлу.

- Я герцог дю