Святой против Льва. Иоанн Кронштадтский и Лев Толстой. История одной вражды - Павел Басинский

К духовной помощи Иоанна Кронштадтского порой прибегали люди самые неожиданные. Например, поэт-декадент Константин Фофанов, которого за стихотворение «Таинство любви» (1885, опубликовано в 1888 году) Святейший Синод грозил отлучить от церкви задолго до отлучения Толстого. Фофанов страдал от алкоголизма и психического расстройства. Его невеста служила гувернанткой в доме кронштадтского купца. Фофанов писал в своих воспоминаниях: «Моя жена, воспитанная с детства в строгих церковных началах, в девушках часто подумывала пойти в монастырь. За советом, между прочим, она обратилась и к отцу Иоанну Кронштадтскому.

Батюшка не одобрил ее намерения.

– Не в монастыре надо спасаться, – строго заметил он ей, – а в миру надо спасаться!

Когда же через несколько времени его духовная дочь была помолвлена за меня, она снова обратилась за советом к своему глубоко чтимому духовнику.

Теперь он одобрил ее намерение.

– Женщина спасется чадородием, – сказал он ей убедительно.

Жена моя еще колебалась в выборе жениха и, слыша обо мне нелестные сплетни, сообщила и об этом кронштадтскому Батюшке.

– Всё равно – пусть хоть и пьет, – выходи за него! Это твое назначение.

И еще раз повторил, что женщина спасется чадородием».

Сам Константин Фофанов дважды встречался с отцом Иоанном. Первый раз это случилось в 1882 году. Отец Иоанн еще не был «Всенародным Батюшкой».

«Мне надо было быть тогда летом по одному личному делу в Кронштадте. Но лица́, к которому я приезжал, я не застал дома. Пароход ушел, и меня застала ночь под открытым небом. В досаде и горе я присел на скамье бульвара и задремал. Всё уже было тихо и пустынно; должно быть, приближался рассвет. Вдруг я заметил: поспешной походкой пробирается по тихому бульвару невысокого роста человек в темной, коричневой рясе.

– Что ты? – строго и отрывисто спросил он меня. Я опешил: необыкновенная участливость прохожего дьякона или священника удивила меня.

Он стоял минуты две, поговорил со мной, хотел выразить свое участие денежной помощью. Я отказался. Он нервно зашагал вперед».

Вторая встреча состоялась в 1901 году. Один знакомый поэту священник представил его отцу Иоанну. Тот провел его в алтарь на исповедь.

«После нескольких незначительных фраз, к моему удивлению, отец Иоанн сказал вкрадчиво:

– Говорят, что ты пьешь… но ты не пьяница!.. Бросить можешь! Только враг тебе завидует, потому что твой дар от Бога! У тебя большой дар! – глядя утвердительно и странно, повторил он – продолжал, волнуясь и повышая голос: – А враг завидует и вот так и хочет тебя в бездну!.. в бездну!.. в бездну бросить!.. вот так и крутит, потому что завидует Божьему дарованию».

Во время этой встречи отец Иоанн произнес странные слова:

«– А я ведь могу сделать всё! Что бы ты хотел? Я могу!

Этого я уже вовсе не ожидал; я был и так счастлив, что вижу с глазу на глаз великого пастыря и беседую с ним, что слезы едва не подступили к горлу, и я ответил:

– Батюшка, ничего не надо!..

При этих словах отец Иоанн обнял меня и, целуя, сказал:

– Господь благословит тебя!»

Любопытно, что в воспоминаниях поэта общая исповедь Иоанна Кронштадтского рисуется в ином освещении, нежели в вышеописанном случае с гибелью женщины. Мы видим уже не взрыв народной стихии, но, напротив, ее умиротворение и нравственное обновление:

«Перед выносом Чаши с Дарами отец Иоанн обратился к толпе со следующими словами:

– Вот вы теперь примите Тела и Крови Самого Христа – и Он войдет в вас, и вы будете близки Ему, как родные. И если Господь Бог возлюбил Сына Своего, то и вас возлюбит и простит все ваши грехи… Только искренне покайтесь… припомните ваши грехи… помолитесь… и Бог простит вас.

И когда через некоторое время отец Иоанн вынес Чашу с Дарами, толпа благоговейно молчала.

При десятитысячной толпе такое молчание было поразительно; даже кликуши смолкли, только пестрело море голов, слегка преклоненных. Многие пали на колени. Мне показалось, что от тысяч сдержанных вздохов в храме пронеслась волна ветра. И отрывисто и особенно отчетливо раздалось: “Верую, Господи…”»

Особенностью Иоанна Кронштадтского было то, что люди разных взглядов при встрече с ним видели в нем абсолютно разных людей. Для одних эта встреча оказывалась судьбоносной, меняющей весь строй их жизни, другим представлялась забавным или, напротив, пугающим казусом, который еще более убеждал их в своих антицерковных убеждениях. Чудеса его были столь же очевидны для одних, сколь сомнительны для других.

Василий Шустин вспоминает, как Иоанн Кронштадтский вылечил от «горловой чахотки» его отца, когда профессор Военно-медицинской академии Н.П.Симановский[27]заявил, что «ему осталось жить дней десять, а если увезти с большими предосторожностями в Крым, то он, может быть, еще протянет месяца два».

«В это время как раз вернулся в Кронштадт из одной своей поездки отец Иоанн. Послали ему телеграмму. Дней через пять он приехал к нам. Прошел к отцу в спальню, взглянул на него и сразу воскликнул: “Что же вы мне не сообщили, что он так серьезно болен?! Я бы привез Святые Дары и приобщил бы его”. Мой отец умоляюще смотрел на Батюшку и хрипел. Тогда Батюшка углубился в себя и, обращаясь к отцу, спрашивает: “Веришь ли ты, что я силою Божией могу помочь тебе?” Отец сделал знак головой. Тогда отец Иоанн велел открыть ему рот и трижды крестообразно дунул. Потом, размахнувшись, ударил по маленькому столику, на котором стояли разные полоскания и прижигания. Столик опрокинулся, и все склянки разбились. “Брось всё это, – резко сказал отец Иоанн, – больше ничего не нужно. Приезжай завтра ко мне в Кронштадт, и я тебя приобщу Святых Таин. Слышишь, я буду ждать”. И Батюшка уехал. Вечером приехал Симановский, а вместе с ним доктор Окунев, тоже специалист по горловым болезням. Им сказали об отец Иоанне и что завтра повезут моего отца в Кронштадт. Симановский сказал, что это безумие, что он умрет дорогой. (Нужно было из Ораниенбаума ехать на санях по морю, а была ветреная, морозная погода.) Но отец верил Батюшке, и на следующий день закутали его хорошенько и повезли в Кронштадт.

Батюшка приехал на квартиру, где остановился отец, и приобщил его Святых Таин. Еще два дня прожил отец в Кронштадте, каждый день видясь с Батюшкой. Когда он вернулся домой, Симановский был поражен: в горле все раны оказались затянуты; только голос отца был еще слаб. Симановский во всеуслышание заявил: “Это невиданно, это прямо чудо!” Так совершилось дивное исцеление отца по молитвам Батюшки. Отец прожил после этого 25 лет».

Нет оснований не доверять воспоминаниям Шустина, ибо придумать подобную историю с участием знаменитого врача было бы невозможно. К тому же и во многих других свидетельствах приводится эта характерная деталь: отец Иоанн именно трижды крестообразно дул на больного человека, после чего наступало исцеление.