Двенадцатая карта - Джеффри Дивер

Он посмотрел на ксерокопию карты «Повешенного», безмятежно взирающего на него в ответ с доски для улик.

– А вот и кое-что новенькое, – сказал Купер, глядя в свой монитор.

– Насчет «Винскински»? – поинтересовался Райм.

– Нет. Пришли результаты анализа той таинственной жидкости, которую Амелия обнаружила в конспиративной квартире объекта на Элизабет-стрит и около дома бабушки Женевы.

– Ну наконец-то! И что же за дрянь? Какой-нибудь яд?

– У нашего плохиша синдром сухих глаз, – объявил Купер.

– Что?

– Это мурин.

– Глазные капли?

– Точно. Состав совпадает полностью.

– Хорошо, внеси в таблицу, – велел Тому Райм. – Возможно, это у него временное, из-за работы с кислотой. В таком случае это нам не поможет. Или он хроник, что было бы замечательно.

Преступник с физическими недостатками – находка для криминалиста. В своей книге Райм целую главу посвятил тому, как выследить преступника по рецепту врача или купленным без рецепта лекарствам, по выброшенным иглам от шприца, коррекционным очкам, уникальному износу подошв у людей с ортопедическими проблемами и так далее.

В этот момент у Сакс зазвонил телефон. Ответив, она несколько секунд молча слушала.

– Хорошо. Буду там через пятнадцать минут.

Дав отбой, она посмотрела на Райма:

– Уже интересно.

Когда Амелия Сакс вошла в отделение интенсивной терапии Колумбийского пресвитерианского госпиталя, она увидела сразу двух Пуласки.

Один лежал на койке, весь обвитый бинтами и прозрачными пластиковыми трубками… Потухший взгляд, обвислый рот.

Второй сидел у кровати на неудобном пластмассовом стуле. Такой же блондин, такой же молодой, в такой же новенькой форме полицейского департамента, какая была на Роне Пуласки, когда Сакс велела тому смотреть на кучу мусора.

«Вам сколько сахара?»

Она заморгала, глядя на двойника.

– Я – Тони, брат Рона. Как вы, наверное, уже догадались.

– Шдрасьте, детектив, – слабо выдавил Рон. Голос его слушался плохо, речь была смазанная и неразборчивая.

– Как ты себя чувствуешь?

– Как там Шенева?

– С ней все в порядке. Ты, наверное, уже слышал: мы предотвратили еще одно покушение у дома ее тети, но убийца опять ускользнул… Тебе больно? Очень, наверное.

Рон кивнул на капельницу.

– Вообще себя не шувствую.

– Он поправится.

– Поправлюсь, – эхом повторил Рон, сделал несколько глубоких вдохов, заморгал.

– Немного подлечится, – объяснил Тони. – Через месяц вернется на службу. Несколько переломов, без серьезных внутренних повреждений. Толстый череп – так всегда отец говорил.

– Шереп, – ухмыльнулся Рон.

– Вы вместе учились в академии? – подтянув стул и присаживаясь, спросила Сакс.

– Так точно.

– А ты в каком участке служишь?

– В шестом, – сказал Тони.

Шестой участок располагался в центре Западного Гринич-Виллиджа. Уличных грабежей, захватов автомобилей, наркоторговли там почти не было. В основном взломы, бытовуха на почве гей-отношений, инциденты с эмоционально неуравновешенными художниками и писателями, у которых кончились транквилизаторы. В шестом участке также базировался саперный отдел.

Тони был, конечно, потрясен, но еще больше обозлен.

– Этот гад продолжал его бить, даже когда Рон не мог уже пошевелиться.

– Так, – запинаясь, начал Рон, – он на меня… у него на меня ушло больше времени, и он не успел… он не успел хорошенько напасть на Женеву.

Сакс улыбнулась:

– Ты, как я посмотрю, из тех, кто видит стакан наполовину полным.

Она не стала ему говорить, что преступник избил его до полусмерти, только чтобы отвлечь внимание остальных с помощью пули из его пистолета.

– Похоже на то. Передайте спасибо Шеневе. Женеве. За книшку. – Головой он шевелить почти не мог, но взгляд скользнул к тумбочке у кровати, на которой лежал томик «Убить пересмешника». – Мне шитает Тони. И таже на больших словах не запинаеся.

Его брат рассмеялся:

– Вот дурачок!

– Рон, что ты можешь нам рассказать? Тот человек очень хитер и до сих пор на свободе. Нам нужно все, что тебе удастся вспомнить.

– Даже не знаю, мэ… не знаю, детектив. Я ходил туда-щюда по переулку. Он меня подстриг… подстерегал, когда я подходил к улице… к задней части дома, в переулке. Я его не одыжал… Не ожидал. Ну, понимаете, стоял за углом ждания… здания. Я дошел до угла. Увидел кого-то с маской на лице, ну вроде лыжной шапочки. Потом это. Дубинка, бита. Как молния. Не успел рашшмотреть. Хорошо приложил. – Он снова заморгал, закрыл глаза. – Сам виноват. Был слишком блишко к стене. Теперь буду жнать.

«Ты не знал, зато теперь в курсе».

– Вс-с-с. – Он вздрогнул.

– Что такое? – спросил его брат.

– Все нормально.

– В-с-с? – подхватила Сакс, поближе придвигаясь на стуле.

– Што?

– Ты слышал свист?

– Да, мэм, слышал. То есть не «мэм» – детектив.

– Ничего, Рон, ничего, называй как хочешь. А ты что-нибудь видел? То есть хоть что-то?

– Эту штуку. Биту. Которая бейсбольная. Перед самыми глазами. Ах да, я уже говорил. Потом я упал, мэм. В смысле детектив. Не «мэм».

– Ничего, Рон. А что было дальше?

– Не знаю. Помню, лежал на земле. Думал… думал, что он заберет мой пистолет. Я не хотел отдавать пистолет. Как в инш… в инструкции говорится – беречь свое оружие. «Оружие всегда должно находиться под вашим контролем». Но у меня не вышло. Он его забрал. Я думал, все. Я покойник.

– А ты помнишь что-нибудь из того, что видел? – направила его Сакс.

– Регольник.

– Что-что?

Он рассмеялся:

– Треугольник. Картонка. На земле. Не мог пошевелиться. Все, что мог видеть.

– А эта картонка, она была у преступника?

– А, регольник? Нет. В смысле – треугольник. Нет, просто мусор. В смысле, ничего другого не видел. Пытался ползти. Наверное, не вышло.

Сакс тяжело вздохнула.

– Тебя нашли лежащим на спине, Рон.

– Да?.. На шпине?

– Попробуй вспомнить. Может, ты видел небо?

Рон прищурился.

Сердце у Сакс заколотилось быстрее. Неужели все-таки что-то смог разглядеть?