Большой круг - Мэгги Шипстед

Он замолчал. Мэриен задумалась, всерьезли он произнес последние слова.

Она уже думала оего смерти, более того, надеялась нанее. Думала, станет легче. Илинавалится чувство вины. Ито идругое поотдельности онабы выдержала, новсочетаниинет.

–Ты неочень долго ждал. Мне все-таки было малолет.

–Аеслибы ждал, вышлобы иначе?

Мэриен стало жаль его, такая надежда прозвучала унего вголосе, какбудто прошлое можно изменить.

–Да, хотя незнаю, лучшели.

Он повернулся набок, кней лицом.

–Это ты затолкала нас вкровать. Тогда ты несчитала себя малолеткой.

–Яне прото, что мы очутились впостели. Япро Гольца иаэроплан. Мне было слишком мало лет, яне могла понять просделку.

Она думала, Баркли сейчас разозлится, ноон пододеялом взял ее заруку.

–Яне думал нипро какую сделку. Это был подарок.

Она продела пальцы сквозьего.

–Неправда.

–Ты недумаешь, что все может измениться? Сребенком?

–Нетак, кактебе хочется.

–Ты ведь могла обойтись безменя. Могла удрать ипридумать еще что-нибудь, чтобы летать, если действительно хотела.

–Ты далбы мне уйти?

Стук вдверь. Матушка Маккуин внесла наподносе чайник подвязаной грелкой иодну чашку сблюдцем. Поставив поднос наночной столик, нагнулась налить.

Они присели, откинувшись наподушки. Необращая внимания наМэриен, матушка дала Баркли чашку чая и, положив руку между его колен, сказала:

–Недавай дьяволу скрутить тебя.

–Это недьявол, мам.– Голос Баркли был нежен.– Какты недогадалась, что те монахини несли полную чушь?

–Ядумала, она тебе поможет,– мать кивнула наМэриен.– Нет. Она делает вид, что страдает, ана самом деле несет страдание.

–Мам, оставь. Ябольше небуду пить. Обещаю.

–Дьявол заставляет тебя врать.

–Мне надо отдохнуть, мам. Когда будешь уходить, прихватишь дьявола ссобой?

–Только ты можешь прогнать его,– ответила она, но, выходя, закрыла засобой дверь.

Баркли налил еще чаю идал чашку Мэриен. Таспросила:

–Очемона?

–Пьянство доводит человека догреха. Она считает, что япопался вруки бутлегеров– посредников дьявола.

–Она незнает, что ты бутлегер?

Чай был слишком сладкий. Мать положила сахар вчайник.

–Разумеется,нет.

Чистая правда. Матушка Маккуин сидела взаперти вчетырех стенах наранчо, кроме воскресений, когда Сэдлер иКейт брали ее вцерковь. Если Баркли хотел удержать членов общины отлишних разговоров, присутствия Сэдлера хватало, да ив любом случае разве они осмелилисьбы сказать ей что-нибудь влицо? Ивсеже матушка Маккуин наблюдательна. Она все знает, решила Мэриен, хотя ипритворяется, что нет. Три женщины– она, Кейт иМэриен– живут водном доме стремя разными мужчинами, ивсе они– Баркли Маккуин.

–Ачто она говорит променя?

–Ох.– Баркли надул губы, якобы ему неохота объяснять.– Она считает, хорошая женщина недалабы мне пить. Поскольку ты мне непомешала ипоскольку ты небеременна, она делает вывод, ты, дескать, нехорошая женщина. Вее логике есть прорехи– ей так ине удалось отвадить отпьянства моего отца. Правда, янеон. Яредко пью.– Это было сказано жалостливо.– Нотеперь ты разбила ее надежды.

–Она действительно думает, что ты скотовод?

–Яи есть скотовод,– ответил Баркли.– Аты бесплодная жена, которая довела меня допьянства.

Монтана

Зима– весна 1932г.

Прошла неделя, иБаркли, какбудто это самое обычное дело, велел Мэриен перевезти груз через границу.

Сэдлер повез ее вМиссулу за«Стирманом». Сзаднего сиденья она спросила:

–Кто-нибудь еще летал намоем аэроплане?

Он посмотрел нанее взеркало:

–Ты хочешь сказать, намоем аэроплане?

–Ладно, кто-нибудь летал натвоем аэроплане?

–Мне неизвестно.

Мэриен непоняла, говоритли он правду, да ивообще, имеетли правда значение. Она внимательно обшарила «Стирман», выискивая следы, оставленные другим пилотом, акогда поднялась внебо, ей было уже всеравно. Выписала петлю, подбросив горы вверх.

Наследующей неделе она пересекала границу еще несколько раз, апотом, после долгих упрашиваний, получила разрешение днем полетать просто так. Баркли взял снее обещание вернуться через три часа, иона сдержала слово, слетав насеверо-восток, хотя сказала, что летала кКер-д’Алену. Ложь грела, какгорячие угли.

Полный бак топлива мог отнести ее нашестьсот миль, иМэриен отпустила свое воображение наэти мили, этот радиус. Апотом, она ведь могла дозаправиться илететь дальше. Иеще дальше. Океаны перелетают ина аэропланах поменьше. Ноесли она удерет, Баркли только укрепится всвоей решимости вернуть ее иудерживать присебе, несомненно. Если останется, может быть, он вконечном счете поймет, что они неподходят друг другу. Привязав ее ксебе, накрыв колпаком, какручного сокола, он все-таки мог ее отпустить, освободить. Если она останется,он, несмотря нина что, может позволить ей уйти.

Однако перемирие, осторожная нежность сдавали свои позиции помере таяния зимы: добрая воля двух людей, имеющих сплетенные ивсеже неуживающиеся желания, неизбежно иссякала. Бывало, особенно когда Баркли запрещал ей садиться заштурвал, Мэриен отворачивалась отнего впостели, отбивалась отласки. Нокогда он смягчался, между ними еще разгорался огонь. Может, она никогда ине любила его, ее лишь обмануло отраженное мерцание. Баркли обездвиживал ее руки, аона злилась имрачно смотрела нанего. Вмарте он уехал нанеделю поделам, запретив вего отсутствие летать. Через два дня нагрузовике ранчо она поехала вКалиспелл, разгоняясь нагрязных, петляющих дорогах ровно настолько, чтобы испугаться, опять недоумевая, какБаркли умудрился уцелеть тут пьяный. Походила помагазинам, неувидев ничего, что захотелосьбы купить. Нашла место, где можно выпить, заказала три порции подряд и, отвыкнув отспиртного, опьянела. Потом припарковалась поддеревом нааэродроме истала ждать, пока кто-нибудь сядет иливзлетит. Никого небыло.

–Яуже решила, ты совсем уехала,– сказала ей Кейт, когда Мэриен вернулась затемно.

Наследующее утро Мэриен расчехлила, отвязала «Стирман» иоттолкнулась отизрытой взлетной полосы Бэннокберна сналипшей наколеса грязью. Только ввоздухе, лениво покачивая крыльями, любуясь снежными вершинами гор, она решила слетать вМиссулу исделать сюрприз Джейми.

Парни саэродрома подбросили ее доРэттлснейка. Дом еще больше обветшал. Она думала, Джейми, оставшись один, приведет его впорядок, нокраска отслаивалась, отошедшая черепица накрыше коробилась, вокруг дома все заросло по-зимнему коричневым сорняком. Мэриен хотела пройти вбоковую дверь, ноее вдруг захлестнула волна неловкости. Впервые, сколько помнила, она прошла кглавному входу ипостучала.