Чернь и золото - Адриан Чайковски

И тут на поле боя опять появился Ахей, про которого она совсем позабыла — смелости, что ли, набрался?

Пролетев под самым потолком, он пал на плечи осоиду и принялся тыкать кинжалом в его шлем, отыскивая прорезь для глаз. Солдат, совсем обезумев, махал мечом во все стороны, а ном держался за него одной рукой, помогая себе крыльями.

Сорвавшись, он не отпустил шлем и заломил голову солдата назад. Таниса тут же отбила ногой в сторону вихляющий меч и ткнула острием шпаги под самый подбородок осоиду. Звенья кольчуги разошлись, и враг рухнул навзничь мертвее некуда.

Позади него… нет, не все еще потеряно! — вовсю сражались Чи и Сальма. Видя, что Сальма того и гляди упадет, Тото дважды нажал на спуск арбалета. Один болт ушел в темноту, но второй попал осоиду между ребер. Сальма добил врага его же мечом.

Второго солдата, с которым боролась Чи, поразил кинжалом Ахей — белые глаза и зубы нома сверкнули во тьме коридора. Хизес, оглушенный, но не утративший боевого духа, пришел ему на подмогу.

Таниса подхватила Чи. Та, грязная и побитая, обняла названную сестру так, что у нее затрещали ребра.

— Пришли все-таки, молот и клещи! Пришли! — За плечом Танисы, тщательно вытирая кинжал, показался Ахей. — И ты тоже… — Вспомнив свой сон в геликоптере, на пути в Минну, Чи испытала настоящий физический шок. Пока она обнимала удивленного Тото, Сальма объяснял Танисе, что руки у него пока не работают.

— Уходим, — скомандовал Хизес.

Со всей скоростью, на которую были способны недавние узники, они понеслись к лестнице.

Таниса, бежавшая впереди, внезапно остановилась. Тизамон стоял на красных от крови ступенях, окруженный трупами осоидов. Их было не меньше одиннадцати, и в подвал они, судя по расположению тел, спустились одновременно. Тизамон, очевидно, врезался в самую гущу, не дав им прибегнуть к жалам. Те, что лежали выше, пытались спастись, и он убил их ударами в спину.

На щеке Тизамона тоже осталась метка — тонкая красная линия, похожая на след от Танисиной шпаги.

— Уходим, — повторил Хизес, слегка заикнувшись при виде побоища.

Тизамон кивнул, пропуская его вперед.

Во дворне царил хаос. Тальрик спрашивал у всех встречных солдат, что происходит, но мало кто мог дать ему связный ответ. Дворец, похоже, атаковали сразу несколько отрядов противника. Солдаты и полицейские метались туда-сюда, мешая друг другу. Если бы подпольщики прознали об этом, господство Империи в Минне могло бы рухнуть. Кроме того, Тальрик понял, что кто-то намеренно постарался сбить охрану со следа — не без участия его самого.

Встретив Кимену и других беглых, он даже не вспомнил о Чируэлл Вершитель с ее стрекозидом: тогда все его мысли занимал Ультер. Теперь он снова обрел способность видеть события в перспективе.

Вовремя заслышав шаги, он вжался в какую-то дверь — инстинкт, выработанный за долгие шпионские годы.

Мимо промчалась сборная банда: один местный житель, один мантид с боевым когтем — а также стрекозид и Вершитель.

Он вскинул ладонь, накапливая заряд. У Чируэлл спина широкая, даже в полумраке не промахнешься.

Жаль, что ему не довелось еще раз ее допросить.

В голове забубнили посторонние голоса. «Одно доброе дело во искупление множества злых?» — насмехалась Кимена, а сама Чируэлл спрашивала, какой Империи будет вред, если ее отпустят.

Он тогда ответил, что скорей перережет ей горло — да, так и сказал. Собственные слова до сих пор звенели у него в ушах.

Чи удалялась по коридору, а в голову Тальрика по-прежнему лезли все кто ни попадя. Ультер, изменивший и сам ставший жертвой предательства… Ааген, ненавидящий пыточный инструментарий…

Стрекозидка, чьих детей он убил во славу Империи.

Жало, похоже, все-таки не сработает. А Чи ему будет полезней живая, чем мертвая.

Ему было плохо, физически плохо — то ли оттого, что щит его преданности дал трещину, то ли из-за всей этой болтовни.

Ладонь нагрелась и заискрила. Зачем он совершает над собой это чудовищное усилие? Чтобы умертвить какую-то жуканскую девку?

Уж на одну-то ошибку эта ночь дала ему право.

Он опустил руку и поплелся искать койку, чтобы прилечь.

Они ждали, что на них вот-вот обрушится вся имперская рать — ждали даже в кладовой, шум над которой не стихал, а только усиливался. Ахей первым нырнул в темный туннель и умчался подальше от фонаря Хизеса. Тото и Чи помогали Сальме, которого все еще мучили судороги в руках и спине. Таниса знала, что Тизамон намерен идти замыкающим, но все-таки дождалась его, пропустив остальных далеко вперед. Луч его собственного фонарика, очень слабого, широко обходил ее — Тизамон, как и раньше, не хотел ее видеть, не желал признавать.

Пришло время взять судьбу в свои руки — и где же удобнее это сделать, как не в заброшенных подземных туннелях?

Отойдя на приличное расстояние от дворца, Таниса остановилась.

Тизамон сразу замедлил шаг, чувствуя неладное в ее частом дыхании.

— Тизамон, — начала она. Он тоже замер на месте — серый силуэт, черная тень. — Мы слишком долго тянули, — сказала она ему в спину. — Пожалуйста, давай поговорим наконец.

Она затаила дыхание. В тишине журчала вода, бегали тараканы.

Он, кажется, покачал головой, и она начала сызнова.

— Тизамон… или отец? Что тебя больше устраивает?

Он снова остановился, всего на мгновение. Ей пришлось бежать за ним, чтобы не остаться одной в темноте.

У нее теперь был только один снаряд, который она приберегла напоследок: если уж он выстрелит, обратного ходу не будет.

— Чтоб ты сдох, — прошипела она, доставая из ножен шпагу. Этот звук, хорошо знакомый ему, лучше всяких слов заставил его обернуться. — На меня смотри, — потребовала Таниса, и он посмотрел. В тусклом свете фонарика она не могла видеть, что написано у него на лице — если там вообще что-то было написано. Коготь у него на руке превратился в тень среди прочих теней.

— Убери, — сказал он спокойно. — Сейчас не время для игр.

Она приняла дуэльную стойку.

— Это не игра.

Он презрительно взглянул на нее, направив фонарь чуть выше, и собрался уйти.

— Если ты сейчас покажешь мне спину, то будешь убит. Клянусь. И можешь мне поверить: я к своим клятвам отношусь точно так же серьезно, как ты к своим.

Он, прибавив света, неторопливо положил фонарь на дорожку и ответил коротко:

— Не дури.

— Приходится. Мы должны разобраться в своих отношениях.

— В самом деле?

На ее шпагу он даже и не смотрел.

— Я знаю, чего ты боишься, — сказала Таниса.

— Знаешь?