Росток - Георгий Арсентьевич Кныш

к Петру Яковлевичу. Он будет рад...

28

«Вот черт! Выдумал на свою голову!» — мысленно выругался Олияр, остановившись у проходной, — у него не было перфопропуска. Лишь после того, как Натали вынесла «слепой» перфопропуск и сунула в узкое отверстие электронного вахтера-датчика, Орест Остапович смог пройти на территорию лаборатории.

— На щите или со щитом? — поздоровавшись, спросил его Григорий.

— Защитился! Особенно высоко оценили разделы, которые мы «прогнали» на машине.

— А вы были против... — упрекнул Григорий, выискивая признаки самоосуждения или хотя бы раскаяния на лице Олияра. Где там! Самоуверенность, довольство так и лучились из глаз-горошин. Настоящий тебе медведь-колобок, хоть в масло макай. Подавив в себе предубеждение, Григорий поздравил Олияра с защитой диссертации. При нем же вызвал Натали, продиктовал поздравительный приказ. — Теперь, Орест Остапович, прячьте в чемодан свое праздничное настроение, связывайтесь с Микуланинецевойсковым. Тьфу ты, сам черт ногу сломает на этой фамилии! И поезжайте на завод. — Он набрал номер Альфа Харитоновича. — Прибыл автор системы. Едет к вам... Что? Говорите, чертежи и схемы готовы? Позавидуешь вашей оперативности!.. Уже и кабели начали прокладывать? Ну молодцы! Вет это пример оперативного внедрения.

Когда Савич положил трубку, Олияр растерянно посмотрел на него.

— Что же получается? С корабля на бал?

— Радуйтесь, Орест Остапович! Бросайтесь в гущу борьбы! Это же ваше детище, мысли ваших бессонных ночей, напряженных поисков воплощаются в плоть кабелей, турникетов, алгоритмов. Ваша работа станет основой для нашей новой разработки — автоматической системы управления.

— Хотя бы переодеться...

— Не нужно! Появитесь в полной своей красе, во всеоружии научного успеха. Пусть знают наших!

Олияру не хотелось ехать на завод. При защите диссертации члены ученого совета, оппоненты обратили особое внимание именно на те разделы, математическое обоснование которым дал Ромашко. Эти разделы, собственно, и решили исход защиты. Сам же он до сих пор не совсем понял, что же такое «вытворил» Ромашко. После защиты к нему подходили ученые, поздравляли, пожимали руки, хвалили за оригинальность мышления, за то, что «отрезал хвосты, уходящие в бесконечность». Он растерянно моргал, не зная, что это за хвосты, где их отрезал и вообще при чем тут какие-то хвосты и математика.

— Надо же! — заметил кто-то восторженно. — Совершенно новый подход... Еще, чего доброго, назовут «Эффект Олияра».

А низкорослый экспансивный тбилисец с маленькими усиками, энергично жестикулируя руками, воскликнул:

— Э, кацо! Еще год — и в дамках! Докторская будет!

Его невразумительные ответы, смятение объясняли волнением, переживаемой радостью успеха. Ему бы еще недельку-другую посидеть над диссертацией, с помощью Ромашко разобраться во всем. А тут — на тебе! Тащись куда-то на окраину, спорь с заводскими конструкторами и инженерами о том, что сам знаешь с пятого на десятое.

Олияр достал из кармана надушенный носовой платок, вытер со лба капли пота.

— Будет ли от меня польза сейчас, Григорий Васильевич? На самолет билет не достал, а в поезде сам знаешь какие сквозняки. Я вообще собирался отлежаться. Чувствую, у меня температура.

— Заболели? — подозрительно посмотрел на Олияра Савич. И тут же взял себя в руки. Болезнь — постоянный спутник человека: не годится упрекать коллегу за то, что он заболел. — Ну что ж, тогда лечитесь. Кого рекомендуете послать на завод вместо себя?

— Там простенькая схема. Справятся и Ромашко с Сюсюком. Да и Василь может чем-то помочь.

— Хорошо. Так и сделаем. Еще раз поздравляю с успешной защитой. Можете быть свободны.

Григорий не узнал комнату Петра Яковлевича. Стены, шкафы были завешены листами ватмана с формулами и чертежами. На столе и под столом лежали протезы ног, стяжки из пластика и мягкой стали, присоски, винты, гайки — чего там только не было! Сам Петр Яковлевич сидел в коляске и, нахмурившись, что-то писал в тетради.

— А где остальные? — поздоровавшись, спросил он Савича.

— Сейчас будут.

Через несколько минут пришли Ромашко, Сюсюк, Чуб и Прут. Последними прибыли Мирослав Михайлович и приземистый усач, похожий на запорожского казака, лысый старикан в старинной традиционной тройке. Увидев его, Петр Яковлевич улыбнулся.

— Здравствуй, дружище! — радостно воскликнул он, надевая протезы. — Знал, что прилетишь на первый зов. Знакомьтесь. Профессор-нейрофизиолог Александр Лаврович Перец, старший друг моих студенческих лет, ученик академика Бернштейна. Отважный вояка и не менее смелый исследователь.

В комнату вошла Килина.

— Сборище устроили... Неймется. Еще от болезни не отошли...

— Отошел! С сегодняшнего дня отошел! — весело сказал Петр Яковлевич. — Приготовь нам, дорогуша, чай. Не забудь и про обед. Будем сидеть до третьих петухов.

Петр Яковлевич свободно двигался по комнате. Не знающий о его трагедии человек ни за что бы не поверил, что у него вместо ног протезы.

— Ого, Петро! — хлопнул в ладони Перец. — Бегаешь ты... Хоть на футбольное поле выпускай! Что же у тебя осталось от тех наших первых ног?

— Разве что чашечки для токопроводящей пасты. Знаешь, Сашко, я их помаленьку... Детальку за деталькой менял. Металл заменил стекловолокном. Суставы две недели назад тоже... Перебрал всю силовую часть. Так что живу, двигаюсь... Навестил Ивана Сергеевича. Ты его помнишь. Теперь там бабалька. Оба рядом.

— Внуками еще не обзавелся?

— Отслужит сын в армии, попрошу, чтобы перевел меня в ранг деда. — Петр Яковлевич подошел к Сюсюку. — Евгений, собери все чертежи вместе, я поясню некоторые задумки. Ну что, начнем, товарищи?

— А наш гость в курсе? — спросил Козак.

— В курсе. Петро по телефону сообщил, — отозвался Александр Лаврович.

— Тогда можно и начинать.

Александр Лаврович расстегнул жилетку, набрал полную грудь воздуха, шумно выдохнул его:

— Уффф!.. Давайте танцевать от порога. Ваша задача — некая управляющая система. Есть проектное задание. Исчерпывающей спецификации нет. Значит, мы должны предусмотреть возможность модифицирования системы для разных областей — транспорт, машиностроение, сверхточная обработка металла. И еще, и еще... Многоцелевой комплекс. Прежде всего нам надлежит обеспечить его реализацию в пространственно-часовой системе управления. Без языка такая система невозможна. Я своими экспериментами, а также коллеги установили своеобразное функциональное предназначение полушарий головного мозга человека. В левом полушарии зафиксирована языковая, грамматическая информация. В какой форме — пока не знаем.