Ангел-мечтатель - Ирина Буря

инвертации, чтобы никто ни слом, ни духом. Но в курс дела их вводить — ты их знаешь, особенно Марину …

— Можешь не беспокоиться, — бросил он мне презрительно. — Если главное, чтобы никто ни сном, ни духом — Дара с Игорем инвертированных ощущают.

Я только зубами скрипнул, вспомнив, чем он взял Анатолия, чтобы попасть на демонстрацию главного Татьяниного открытия — а я, идиот, сам тогда согласился, что мелкому дополнительная защита не помешает. Теперь снова все планы менять. Придется мелкому о приставленном к нему аналитике сообщать — он его уже, надо понимать, учуял. Ох ты, тогда и меня, когда я к тому на разъяснительные беседы наведывался …

— Когда обучил? — прищурился я, перебирая в памяти все свои контакты с ним после исторического прорыва в инвертацию.

Нет, ни разу, даже во время нашей совместной слежки за тем аналитиком, он мне и словом не обмолвился, что и мелкие ее уже пробили.

— Не пришлось, — усмехнулся Макс. — Они нас и в невидимости, и в инвертации всегда ощущали. С рождения.

— Ещё раз, — медленно проговорил я.

— Мой дорогой Стас, — скороговоркой вмешался темный мыслитель, — признаюсь, Вы только что пристыдили меня. Вы совершенно правы: оставим землю в стороне от нашей битвы самолюбий. Смертельный удар ей задуман здесь — и здесь с ним должно быть покончено. К чему я и предлагаю немедленно перейти. — Он сделал широкий приглашающий жест в сторону выхода с таким видом, как будто это я здесь всех задерживал.

Я двинулся за ним без возражений — скорее даже с нетерпением. Брать Макса за горло при свидетелях как-то не с руки — мы, вроде, совсем в союзниках оказались. Но за сокрытие жизненно важных данных он мне ответит — как только мы на нашей территории окажемся. Сейчас нас от нее отделяет один только защитный барьер темных — через который на сей раз им все же придется меня провести.

Опять не срослось. Нужно говорить, из-за кого?

Ну, правильно, зачем нам разведка на местности, зачем нам карта оборонительных сооружений противника, зачем нам стратегически важная информация? Зачем нам приобретенные навыки для своих приберегать — нам нужно при большом стечении публики хвост павлиний демонстрировать!

Еще и на мне. Но тут уж дело принципа было: если мне не обязательно сразу докладывать, каким макаром он от внештатников ушел, то и в реквизит для своих трюков нечего меня записывать. Для начала я хотел удостовериться, что его действительно в заданную точку вынесет. С Татьяной-то точно и кратчайшим путем, а если назад он вернуться все же не сможет, то ничего не поделаешь — придется темным открыть мне проход в своих заграждениях.

Каким конкретно путем этот перенос произошел, я так и не понял — моргнуть не успел, как они с Татьяной просто очутились среди деревьев, в паре сотен метров от логова темных. В голове у меня опять бухнуло — многократно, батарейным залпом, по числу открывающихся возможностей.

Схема прохода в логово темных мне, похоже, больше не понадобится.

И Татьянина трансляция — откуда бы то ни было — тоже.

И кого внедрить к аналитикам можно больше не искать — можно самому к ним наведываться.

Да чего там — можно и в верхи наши попробовать пробраться — посмотреть, кто там заседает, и послушать, кто из них с темного голоса поет …

— Ещё одно, напоследок, — вырвал меня из дух захватывающих перспектив голос темного мыслителя. — Как показали недавние события, вундеркинда свежей крови нельзя недооценивать. По Вашим словам, он абсолютно предан аналитикам, но к Вашему сведению — он добровольно подвергся полной чистке памяти и смог затем совершенно самостоятельно подавить все блоки, поставленные вашими целителями. Из чего я допускаю, что он готовится сопротивляться любому воздействию, о чем ваши аналитики вряд ли знают.

— Откуда данные? — спросил я для верности, прочно фиксируя в памяти рычаг воздействия на аксакала и спасательный круг для целителей.

— Эксперимент над ним прошел в присутствии Анатолия, — услышал я ожидаемый ответ, — а в его полном провале удостоверился лично я.

Ну, все. Это могло случиться только в павильоне у целителей — и он после них сам ко мне с докладом явился. Все уши мне прожужжал успехами Татьяны во внушении — и ни слова о том, что аксакала нельзя посторонней воле подчинить? Значит, и всех мелких тоже? Значит, рейд целителей к ним можно исключить из списка угроз, которые мне нужно нейтрализовать?

Еще после его мгновенного переноса в пространстве я дал себе слово, что очередной приступ скрытности не сойдет ему с рук — точно так же, как и Максу. Но Макса я решил сразу к ногтю прижать, чтобы впредь неповадно было, а со скакуном нашим эта тактика не работала — сам лично и неоднократно проверил.

Я намеревался провести с ним душевную беседу. В располагающей к доверию и хорошо знакомой ему обстановке — как только мы до моего павильона доберемся. Чтобы он быстро и без своих вечных пререканий обучил меня новому навыку. После того, как Татьяна покажет мне, где у него кнопка отключения эмоций находится.

Теперь же я понял, что до павильона слишком далеко. Как только перенесемся за пределы досягаемости темных — чтобы его покровитель под ногами не путался — я сам у него эту кнопку найду и буду на нее давить, пока ее не заклинит. Навечно.

А тут он еще вернулся и ринулся ко мне с распростертыми объятиями. Я мало ему в башку вбивал, что я даже наедине ни с кем, даже с моими орлами, вольностей не допускаю? Я непонятно ему объяснил, что даже для экстренного вывода в видимость максимально допустимый физический контакт со мной рукопожатием ограничивается? Он забыл, чем все его прежние попытки наскока на меня заканчивались?

Короче, перебрал я немного — достал меня тот день просроченных открытий. И Максу нечего было камеру вытаскивать. И теоретик темный уставился так, словно мы с Анатолием всерьез схлестнулись и на карту вся наша будущая операция поставлена.

Как он меня перенес, я тоже не заметил. Но остыть успел. И извинился, как только спрыгнул с него. И тут же понял, что хватить с ним лишку — задача невозможная. Потому что в этом деле он всегда на шаг впереди.

До сих пор не знаю, когда они с Татьяной сговориться успели. Не исключено, что еще по дороге из учебки — а в логове темных Татьяна его в штыки для отвода глаз принимала. А я еще и сам ему