Воин и маг - Валерий Иващенко

Сегодня её должны были сжечь на площади. Допрашивать или заставлять её признаваться в каких-то грехах смысла не было, а потому женщину просто попинали малость, и бросили до утра в подвал. Уж как ни измывался над ней этот проклятый инквизитор, а нет-нет, да и поглядывал с вожделением на её роскошную грудь.

«Все вы, мужики, одинаковы», – тоскливо подумала она, сплёвывая кровь, до сих пор сочащуюся из выбитого зуба, – «Чуть что – сразу по лицу. Да больно-то как, аж мозги встряхиваются да искры из глаз летят. Все вы таковы, что из моего племени, что у барона, что эти якобы святые братья. Только мои от роду чёрными были, при нашем солнце-то, как и я, а здешние под белой кожей ещё чернее душой. И чем белее снаружи, тем темнее внутри...»

Неизвестно, куда бы завели несчастную женщину подобные размышления, но её внимание привлекла густая тень под оконцем, которая как-то странно замерцала, потекла. Из сгустившегося почти до осязаемой плотности пятна темноты донёсся чей-то чих, а потом оттуда выступила донельзя знакомая фигура в знаменитом плаще, навевающем подспудную дрожь в коленях.

– А-апчхи! – баронет снова прочистил нос от пыли, попавшейся на неведомых дорогах, и огляделся, – Ага! Привет, Нгава!

Бедная повариха так удивилась, что не нашла в себе сил даже обрадоваться. Забыв о том, что прикована к вмурованному в камень кольцу, попыталась встать, но ноги не держали её и груз массивных оков. Сползя по стене обратно на солому, она только заплакала от непонятного облегчения.

Valle пренебрежительно оглядел цепи и хмыкнул. С его губ совалось какое-то заклинание, вызвавшее дикую чесотку и пупырышки на руках, но кандалы осыпались, тихо позвякивая, и тут рыдающая Нгава бросилась на шею своему спасителю.

– Ой, что делается, – женщина ещё продолжала всхлипывать. Но выплакавшись немного, она почувствовала непонятное облегчение. Баронет грустно гладил её грязные, спутанные волосы, и виновато хмурился.

Нгава подняла зарёванное лицо. Всмотрелась в такие знакомые, покрасневшие от усталости и бессонницы глаза, и с надеждой на чудо спросила.

– Правду ли говорили монахи, что весь замок пожгли, и никто не спасся?

– Да, – вздохнул Valle, горько кивнув головой, – И от города одно пепелище осталось.

Повариха опустила голову.

– Значит, правда... Выходит, ваши боги – злые боги. И нет им прощения, если они допустили такое.

Она вновь посмотрела прямо и чуть вверх.

– Ой, – подпрыгнула Нгава, – А Трент наладился с Гуго на Дальние озёра. Я святошам ничего об этом не сказала! А как вы нашли меня?

– А вот так и нашёл, – с непонятной интонацией объяснил Valle, а затем всё-таки сжалился, между разговором избавляя женщину от ножных оков и от тюремных вшей, – Только сейчас я и догадался, кто была та девица, что в потёмках тихонько прыгнула ко мне в постель сразу после моего пятнадцатилетия. И то с помощью уж очень чёрной магии...

Нгава гордо подбоченилась, и глаза её задорно блеснули в полутьме камеры.

– Ох и давно ж это было, почти семь лет. Я тогда дура была, молодая да глупая. Думала, что... а впрочем – неважно. Между прочим, наши девки в замке самым натуральным образом передрались за право вашей, баронет, первой ночи, – наябедничала она, – Только я их всех половником отдубасила. А через неделю они меня, всем скопом.

Молодой маг грустно улыбнулся, осторожно избавляя собеседницу от другой, невидимой привязи, которую навесили дотошные инквизиторы.

– Но я ни о чём не жалею, хоть и три дня пластом пролежала, – мечтательно вспоминала Нгава, чувствуя как по шее лоскочут неведомые заклинания, – Быть первой женщиной у мужчины – это великая честь...

– Странный вы народ, женщины, – проворковал Valle, нежно и осторожно распутывая колючий клубок враждебной магии, – Подержи вот тут пальцем.

Он выдернул какой-то кончик, брезгливо швырнул на сердито зашипевший пол.

– Давно уж отчаялся вас понять, – проворчал он, развеивая в воздухе какие-то серо мельтешащие ленты, – Вроде и люди, но иной раз вас понять труднее, чем эльфов или гномов. Чем думаете, не знаю. Но только не головой, хотя иной раз у вас и неплохо выходит...

– Вот и всё, объявил он наконец, закончив что-то ломать, – Пошли?

– Погодите, – Нгава всплеснула руками, – Да ведь где-то в городе Ласло ещё! Ну который сын портного. Святые отцы хотели его своему королю подарить.

– Там Гуго и егеря должны сами справиться, – кивнул Valle, и повёл женщину за собой. Однако тень, охотно принявшая в свои объятия некроманта, напрочь отказалась пропустить повариху.

– Что такое? – пробормотал он, Истинным Зрением изучая камень, из которого была сложена темница, – Ах вот оно что... славно строили святые братья...

– Послушай, – обратился баронет к поникшей Нгаве, – Здесь тебя не смогу провести даже я. Нам надо будет пробраться немного повыше и выйти в коридор. Там не может быть такой защиты.

С этими словами он вытащил и протянул ей свой острый, заточенный с обеих сторон кинжал, кои так обожают моряки, да и уголовный люд тоже, – На кухню живность всякую резала? Если что – прикрой мне спину.

– А то как же, – проворчала Нгава, поудобнее перехватывая оружие, – И кабанчиков, и телят приходилось, а уж птицы да кролей – не счесть.

Волшебник кивнул, доставая из-за спины свой длинный, хищно блеснувший меч, – Значит, крови не убоишься, и куда бить, знаешь? Представь, что это те же кабаны, только личину людскую надели...

– Не оскорбляли бы вы животных таким сравнением, – сердито буркнула женщина, – Бешеные они, все до единого, и убивать таких – значит проявлять к ним милосердие! Они ж вчера вечером целителя нашего живьём сожгли, да монашку из храма Хенноры заодно. Дескать, ложным богам служили, да Падшего призывали.

– Готова? – спросил сосредоточенный, сжатый как арбалетная пружина маг. Получив неуверенный кивок в ответ, он страшным ударом заклинания выбил неподъёмной тяжести, окованную железом и серебром дверь...

Нгаву ощутимо трясло. Хмельная сила, направлявшая её и раздававшая налево и направо точные и беспощадные удары, схлынула. И теперь, как говорят воины, её «плющил отходняк». Глядя на забрызганные кровью руки и остатки одежды, женщина с отвращением отшвырнула от себя кинжал и наконец-то разрыдалась.

Выходя из камеры, парочка нос к носу столкнулась с отрядом святых братьев и солдат, посланных за узницей. Баронет с ходу прорубил в их рядах страшную просеку, а неотступно следующая за ним Нгава не давала зайти озверевшим от крови и потерь солдатам сзади. После выхода на лестницу в верхний коридор сверху посыпались головы и дёргающиеся руки-ноги, заполнив воздух сладковато-кислым запахом.

Баронет работал мечом как отрегулированный на полные обороты ветряк, вдобавок иногда посылая вперёд то остро-блестящие, то туманно-морозные заклинания. Иногда ревел проклятия яростным голосом, спотыкаясь об обрубки тел. Ещё было слышно, как кто-то наверху командует, направляя в подвал ещё подкрепления, и дорогу по скользким, залитым кровью и внутренностями ступеням приходилось брать штурмом.