Семь колодцев - Дмитрий Стародубцев

Вот идет участковый.

У него красная, напряженная морда.

Смеху-то!

Я знаю — его интересует лишь «квартирный вопрос».

Поэтому больше всего на свете он озабочен судьбой одиноких пенсионеров своего участка, в особенности пьющих.

Вот их и находят частенько под утро где-нибудь за рынком…

А вот начальник РЭУ ставит свой новенький джип в двух кварталах от места работы.

У него свой бизнес.

И строится он на субподрядчиках.

Потому что все его субподрядчики (а у него их двенадцать или даже больше) — его братья-близнецы, а яснее выражаясь: он сам.

Еду в машине.

Сколько же клоунов на дороге!

Особенно в фуражках и с полосатыми палками.

Они заняты коллекционированием бумажек со всякими там нулями, и за этим занятием их не так тяжело застать — следует только откровенно превысить скорость или без утайки пересечь сплошную линию.

А вот я в кабинете чиновника.

Из-за какого-то пустяка у меня оказывается масса проблем.

Но он может мне помочь, хотя, конечно, все очень сложно!

А какие ужимки! А какие гримасы! А мимика!

Ах, какая незабываемая реприза! Никулин отдыхает!

Рассказывать про всяких там клоунов могу до бесконечности.

А вот идет Вовочка. Это король клоунов!

Он не заканчивал цирковых училищ, но его переиграть не сможет даже Чарли Чаплин.

Как у истинного короля, у него есть и своя свита — следом за ним поспешают Лена, Корень, Федорка — лучшие его ученики.

Да и сам я, наверное, клоун. Всю жизнь я смешил честной народ. Вот и сейчас пытаюсь рассмешить, но только чаще получается грустновато, со слезинкой. Наверное, я Плачущий Клоун?

Никробрил-продукт долго не давал мне покоя. Я все ходил из угла в угол и думал, думал или что-то быстро-быстро чертил на бумаге, а потом тщательно разрывал этот листок на мелкие кусочки и сжигал клочки в пепельнице. Секретарши шептались за дверью: «Совсем плохой стал!» — но я-то знал, что со мной все в порядке и даже совсем наоборот: я стою на пороге величайшего открытия, и пройдет совсем немного времени, когда я явлю свое детище изумленному миру. Может, это и станет той моей долгожданной победой?

В том, что Никробрил-продукт мне просто приснился, ничего удивительного не было. Приснилась же Менделееву его знаменитая Периодическая таблица химических элементов? Просто когда очень много о чем-то одном думаешь, ищешь и уже близок к открытию, к процессу поиска подключается подсознание, бесконечные глубины которого таят еще столько загадок, и мозг даже во сне, без твоего участия, продолжает работать над проблемой — самостоятельно искать среди бесчисленных возможных вариантов решения один-единственный — верный. Главное — что в этом деле? Ну конечно, проснуться и не забыть. Иначе все зря!

В Рязанской области, в глухой, плохо обжитой местности я выкупил давно обанкротившийся заводик, оплатил все его долги и поспешил уволить числившихся по штату работников, которых было с избытком и которые давно уже ничего не делали, а лишь были заняты тем, что с утра до вечера требовали зарплату, сплетничали, пили дешевую водку разлива местной администрации и воровали, хотя выносить давно уже было нечего. Я занялся реконструкцией зданий и цехов, проблемами коммуникаций и дорог, одно только восстановление подъездного пути обошлось мне в двенадцать миллионов рублей. Через полгода я привез из Москвы инженеров, опытных производственников, компьютерщиков — весь штат, включая уборщиц и охрану, разместил в красивых финских домиках, которые поставил прямо на территории завода, и принялся налаживать производство. Поскольку оснастку завода растащили (в близлежащей деревне у каждого жителя в хозяйстве можно было обнаружить какую-нибудь украденную железку или механизм, вплоть до токарного станка — и все это использовалось как угодно, только не по назначению), впрочем, черт с ней, зачем мне оборудование тридцатых годов? Мне пришлось приобрести за границей целый железнодорожный состав всевозможного оборудования и еще два десятка станков последнего поколения. Кроме этого, поскольку все местное население уже на уровне идеологии испытывало стойкое отвращение к труду, я вынужден был импортировать еще и четыре десятка трудолюбивых и неприхотливых китайцев. Они принялись за работу с таким совершенно непонятным русскому человеку азартом, что деревенские мужики, оставшиеся без работы — ранее все они числились на моем заводе, — в злобе придумали новую русскую забаву: отлавливать вышедших за территорию завода китайцев и крепко их дубасить. Даже китайское кунг-фу не помогало, потому что против лома — нет приема. Пришлось приставить к узкоглазым охрану.

В целом завод и подготовительный этап к производству и последующей реализации Никробрил-продукта обошелся мне в четыре с половиной миллиона долларов, а еще мною намечалась крупная рекламная кампания. Надо же будет с НИМ и население познакомить! Старую свою деятельность я постепенно сворачивал, не заботясь о мелких потерях и безжалостно прощаясь со «старой гвардией» — людьми, которые в своем большинстве не в состоянии были перестроиться и понять мои боли и чаяния.

Валентин Федорович заметно нервничал:

— Какой такой Никробрил-продукт? Уж не морочишь ли ты мне голову? Смотри!

— Никробрил-продукт — это будущее России! — заносчиво отвечал я. — Он принесет баснословные дивиденды!

— Что-то все это мне не нравится. Не лучше ли синица в руках, чем журавль в небе? А вдруг твой этот, как его, не пойдет?

У меня-то лично не было никаких сомнений, и все же я представил Валентину Федоровичу один очень простой аргумент:

— На этом оборудовании можно производить все что угодно. В крайнем случае, если Никробрил-продукт не пойдет, будем производить… ну я не знаю… тренажеры, какие-нибудь строительные материалы, компьютеры, в конце концов.

На этот раз мои доводы показались Валентину Федоровичу вескими, и он несколько успокоился. Только буркнул, уходя:

— Не пойму, почему бы сразу не начать с компьютеров? Это же так надежно!

Чуть позже я свозил его на завод и познакомил с Никробрил-продуктом, первые опытные образцы которого только что были изготовлены и сразу опробованы. Многое еще нужно было доводить до ума, и над этим бились мои инженеры, но в целом Никробрил-продукт представлял собой именно то, что я и увидел тогда во сне, и этого было уже достаточно, чтобы не сомневаться в победе. Валентин Федорович увидел ЕГО и открыл рот от изумления. Прошел день, другой, постепенно он осмыслил происшедшее, прикинул возможные расклады и с тех пор больше не хотел слышать ни о чем другом.

— Надо обязательно застолбить изобретение, получить авторское свидетельство! — стал приставать он ко мне. — А то обязательно какая-нибудь сука попробует украсть идею!