Последний викинг. Сага о великом завоевателе Харальде III Суровом - Дон Холлуэй

из поэм лучше. «Разница очевидна, – ответил он. – Мою поэму вскоре забудут, и никто не сможет ее прочитать, а поэму, написанную о короле Магнусе, будут петь до тех пор, пока на Севере останутся люди».

И в этом Харальд как критик поэзии был прав. Хотя из «Хрюнхенды» остались только некоторые части, поэма «Драпа черного гуся» полностью и давно исчезла из истории.

Чувствуя разочарование Харальда, Арнор пообещал сочинить ему надгробную речь, если король умрет первым, – слабое утешение. Тем не менее Харальд наградил скальда инкрустированным золотым копьем, а Магнус подарил ему золотой нарукавник. Арнор надел его на копье и поднял высоко, чтобы всем было видно: «Я поднимаю оба королевских подарка к небесам».

Когда он вышел, Харальд проворчал: «Я думал, он никогда не замолчит».

Тем временем Свен, убедившись, что Дания осталась незащищенной, снова вошел в страну со своей армией и потребовал налоги, которые причитались норвежским королям. Магнус и Харальд тут же подняли свои армии и отправились ему навстречу. В сагах говорится, что они заковали в кандалы много датчан и получили много денег с тех, кто присягнул на верность Свену (любопытно, сколько денег и людей осталось в Дании после этого), но им так и не удалось сразится с ярлом-изменником. Ближе всего они встретились с ним в лесу: когда короли пробирались по чаще, к ним вышел богато одетый и хорошо вооруженный одинокий всадник; он ловко отпустил вожжи перед взором изумленных норвежцев и крикнул: «Я плохо обошелся с королем Магнусом, а король Харальд плохо поступил со мной. Король Магнус и король Харальд – совершенно разные». И исчез среди деревьев.

В сагах не описано, как отреагировал Харальд, а Магнус, говорят, принял неизвестного всадника за самого Свена: «Если его войска настолько же смелы, он мог бы выиграть больше сражений».

Однако Свен снова покинул Данию и бежал в Швецию. За лето норвежские короли вновь присоединили южное королевство к северной империи. Безусловно, некоторые из завоевателей посматривали через Северное море в сторону Англии – на всё еще недостающую часть империи. Но чтобы захватить Англию, им пришлось бы повернуться спиной к Свену, а этого они допустить не могли.

В какой-то момент в этом интервале времени – дата не записана, и можно только предположить, что где-то в 1047 году – Елизавета родила вторую дочь. Во время родов Харальд, похоже, находился если не в той же самой комнате, то по крайней мере где-то рядом. И доказательством служит имя второй дочери, которое однозначно выбрал Харальд, а не королева. Так же, как ни один из викингов-правителей никогда не назвал бы свою дочь в честь тещи, ни одна королева или жена не выбрала бы для дочери имя бывшей любовницы мужа – Мария. Вторая дочь Харальда стала уникальной среди скандинавских женщин и первой, которую назвали средиземноморским именем.

Вероятно, к этому времени Харальд уже получил весть, что несколько ранее, в 1044-м или 1045 году, в Константинополе умерла Мария Склераина. Официальная причина смерти – бронхиальная инфекция, она много лет страдала астмой. Однако смерть настала слишком быстро после отъезда Харальда, что заставляет задуматься, не совершила ли она роковую ошибку, бросив его и вернувшись в императорский дворец. Все, кто переходил дорогу Зое, слишком часто преждевременно умирали. Народ так и не проникся к Марии настолько, насколько любил императрицу, и в 1044 году, когда распространился слух, что себаста планирует убить Зою и Феодору, толпа поднялась против императора Константина, и ее удалось сдержать, только когда Порфирородные появились на балконе и успокоили народ. Возможно, так совпало, что вскоре после этого Мария умерла. Тем не менее император Константин, казалось, был искренне убит горем. Он похоронил Марию в монастыре Святого Георгия в Мангане, который построил в качестве источника дохода для нее. Сегодня это место находится на самой высокой точке современного Стамбула, под дворцом Топкапы.

Тем не менее две дочери подряд могли обеспокоить Харальда. Ему придется разделить драгоценное состояние, чтобы выплатить два приданых. По крайней мере, эти выплаты могли бы помочь обрести в зятьях союзников. Харальд больше переживал, что королева не подарит ему сына. В те времена считалось, что некоторые женщины способны рожать детей только одного пола. А что, если Эйлисив одна из них? У Магнуса тоже не было сына, что утешало Харальда. В случае смерти обоих королей норвежско-датскую империю поделят девочки, Рагнхильд, Ингигерда и Мария или же все три (и их регенты) станут воевать за части империи.

Но только в том случае, если короли умрут.

Сколько Харальд и Магнус правили вместе, точно неизвестно, в сагах указываются разные сроки. В «Круге земном» Снорри говорит, что они правили около года (с 1046-го по 1047), и Агрип подтверждает его слова, но «Гнилая кожа» указывает на два года (1045–1047). Тем не менее точно известна конечная дата – 25 октября 1047 года.

В дни, которые предшествовали этой дате, норвежский флот стоял недалеко от Судаторпа (современный Содеруп на острове Зеландия), и Магнусу приснилось, что к нему пришел отец Олав и поставил его перед выбором: либо Магнус доживет до старости, но совершит преступление, за которое не будет прощения, либо присоединится к отцу на том свете. Во сне Магнус попросил отца принять решение. Олав выбрал забрать его с собой. Вскоре король заболел лихорадкой, и стало очевидно, что он умирает. Ему было только двадцать три. Можно было заподозрить, что Харальд отравил соперника, учитывая его опыт общения с императрицей Зоей, но никаких обвинений в сагах нет.

В «Гнилой коже» описывается разговор, который проходил у кровати умирающего. Эйнар Тамбарскельфир убеждал Магнуса: «Державец, пока еще есть время, ты должен сказать необходимое каждому и дать верный совет». – «Я так и сделаю. Похоже, эта болезнь будет концом нашей дружбы».

Магнус позвал к себе Харальда и сказал: «Дядя, я умираю и хочу попросить тебя заключить мир с моими друзьями». Харальд ответил: «По правилам я должен поступить так, как ты просишь, однако твои друзья не всегда являются моими. Они относятся ко мне с подозрением».

В этот момент Эйнар сказал Магнусу: «Нет смысла продолжать беседу. Он уже решил, что будет делать, что бы