Что знает ночь? - Дин Кунц

Неспособность Никки закончить картину, тревожащее чувство потери и отчаяния, возникавшее у нее при взгляде на картину, так потрясли Джона, что он почувствовал, как многоножка ужаса поползла по шее. А когда рефлекторно поднял руку, чтобы скинуть несуществующее насекомое, ощутил, какими холодными и влажными стали пальцы.

Охватившее Джона беспокойство заставило его подняться. Он подошел к окну, вгляделся в устеленный снегом двор, чуть ли не ожидая увидеть бредущего сквозь снег чешуйчатого, рогатого, лупоглазого демона, появившегося за сорок семь дней до срока, чтобы сожрать его детей.

— Такое ощущение, что дом, или что-то в нем, — продолжила Никки, — предпринимал отчаянные усилия, пытаясь изолировать нас друг от друга, играя на нашем страхе друг за друга и нашей любви, заставляя каждого уходить в себя.

Он услышал, как встала и она. Заговорила уже от стены-галереи, но он к ней не повернулся. По какой-то причине снегопад вызывал у него все большую тревогу, и он не хотел отводить от него глаз.

— Ты никогда не читал дневник Блэквуда? — спросила Никки.

— Блэквуд умер. Я не хотел читать его самооправдания, его безумные доводы. Не хотел позволять ему еще глубже залезть в мою голову. Не знаю… читать его дневник — все равно что вновь оказаться в доме, где все мертвы.

— Он не мог написать о том, что произошло перед тем, как ты его застрелил.

— Да. Не мог. Но такое у меня возникало чувство. Психотерапевт в приюте получил ксерокопию дневника из полиции. Прочитал его, чтобы лучше понимать Блэквуда, чтобы понять мою конфронтацию с убийцей. Он мне что-то рассказывал о дневнике, но я его никогда не читал.

— Я хочу его прочитать, — призналась Никки. — То есть… я не хочу, но должна. Как можно получить экземпляр? У психотерапевта дневник остался? Или в полиции?

— Возможно. Не знаю. Есть сайт, на котором Билли Лукас нашел фотографии моих отца, матери и сестер. Он посвящен серийным убийцам. Может, ты найдешь дневник там.

— Помнишь название сайта? — спросила Никки, а когда он назвал, добавила: — Воспользуемся твоим компьютером. — И он услышал, как Никки идет к письменному столу.

Джон отвернулся от окна.

— Все это — древняя история. Единственное, что она может, так это еще туже закрутить мне нервы. Но я уже в таком напряжении, что плохо соображаю. А соображать мне очень даже нужно. — Он глянул на часы — 15:38. — Пожалуй, скажу Уолтеру и Имоджин, что им пора домой. Дороги уже сущий кошмар. Им надо добраться до дома раньше, чем из-за аварий пробки забьют все перекрестки.

Сев за стол, Никки включила компьютер.

— Я расскажу тебе, что удастся найти.

— Безумие, вот что ты найдешь. Безумие, зло, темную сторону луны. Обедать будешь без аппетита.

Когда Джон открыл дверь в коридор, она позвала его по имени, и он обернулся.

— Нет ничего такого, через что мы не сможем пройти вместе. Как-нибудь пройдем и через это. Отец Билл — не вся церковь, как и Питер Эйблард. У нас сорок восемь дней. Мы составим план. Ты и я против всего мира… по мне это поединок равных.

Даже теперь ее улыбка очаровала его.

— Я тебя люблю, — улыбнулся он в ответ, но слово «бэби» попридержал. «Ты и я не против всего мира, — подумал он. — Мы с тобой против самого ада».

* * *

Сайт предлагал информацию как бесплатно, так и за деньги. Разумеется, бесплатно — всякую ерунду, но за деньги — обширные архивы.

Когда Никки обнаружила, что написанный от руки дневник Олтона Тернера Блэквуда доступен только подписчикам, она воспользовалась кредитной картой, чтобы войти в их число.

Прежде всего отметила аккуратный, почти каллиграфический почерк убийцы, словно тот верил, что четкость изложения внесет порядок в его безумные мысли. Над каждым «i» вместо точки он рисовал крошечный ноль.

* * *

Отправив Уолтера и Имоджин домой, несмотря на их протесты (они говорили, что им еще многое нужно сделать), Джон поднялся на второй этаж, в библиотеку, чтобы предложить профессору Синявскому завершить урок пораньше и добираться до дому, пока дороги более-менее свободны. Но обнаружил, что библиотека пуста, а свет погашен.

В нынешнем состоянии ума любое отклонение от заведенного порядка тревожило Джона. Он поспешил к двери в комнату девочек. Постучал, ответа не получил. Постучал вновь, открыл дверь. Никого.

Джон пересек коридор, подошел к двери Заха, резко постучал, облегченно выдохнул, услышав голос сына:

— Заходите.

Джон приоткрыл дверь, заглянул в комнату, увидел, что Зах сидит за столом, что-то рисует в альбоме.

— Так вы уже выучили всю математику?

— Почти. Но профессор Синявский решил уехать пораньше. В снег он машину не водит. Помнишь прошлый год? В снежные дни профессора привозила его подружка, с длинными волосами и…

— Где девочки?

— Наоми проводит наомийский ритуал первого снега сезона. Думаю, Минни пошла с ней во двор.

Внизу Джон торопливо переходил от окна к окну, в поисках девочек на участке около дома… но нашел их в раздевалке, где они только-только сняли сапоги и вешали куртки.

— Снега еще мало, покров совсем тоненький, ничего слепить нельзя, — объяснила Наоми. — Никакого тебе снежного ангела, даже в снежки особо не поиграешь.

— Я ей говорила, — указала Минни.

— Она говорила. Естественно, говорила. Она всегда мне говорит.

— Я жду, когда ты услышишь.

— Тебе придется научиться ждать, Мышь.

— Наверное, пройдет лет сто, прежде чем мои слова начнут долетать до твоих ушей. Не зови меня Мышью.

— Без меня из дома не выходите. Хорошо?

— Ты хочешь поиграть в снежки? — спросила Минни.

— Я все равно выигрываю, так? — улыбнулся Джон.

— В прошлом году мы были поменьше, — напомнила Минни. — А в этом точно разделаем тебя под орех.

— Может, и разделаете. Но пока оставайтесь в доме.

* * *

Освободившись чуть раньше от невыносимого урока математики, Наоми пришла в превосходное настроение, которое, однако, сменилось жестоким разочарованием, когда выяснилось, что снега еще очень мало, о чем ее заранее предупредила сестра Зануда. Нет, она не впала в депрессию, никогда не впадала, не было у нее для этого времени, но не хотелось ей и вплести в волосы десяток ленточек и крутить «колесо» по коридорам.

Девять дней прошло с тех пор, как загадочная Мелодия, самым невероятным образом материализовавшись в концертном зале, отдала ей этот великолепный «дипломат», наполненный так называемыми магическими предметами, которые, надо отдать им должное, и выглядели магическими. Изморозь, возможно, уже образовалась на шиповнике, но Мелодия, похоже, не понимала, что действительно волнующему приключению необходимо придать динамичности. Нет, Мелодия никогда не стала бы Луизой Мэй Олкотт. При такой скорости они могли полететь между этими блинскими мирами, когда Минни исполнилось бы сто лет, а Наоми стала бы слишком дряхлой для принцессы.