Распускающийся можжевельник - Кери Лэйк

и я поворачиваю лезвие, погружая сталь в горло Клыкастика.

Руки взлетают к его шее, он кашляет и падает на бок.

Я протягиваю руку, чтобы вытащить лезвие из его плоти, пока он пытается дышать, и вскакиваю на ноги. Бешенный охвативший Рэд, срывает с нее рубашку спереди. Однако, прежде чем я успеваю добраться до него, третий Рейтер наносит мне удар сбоку — удар, который выбивает воздух из моих легких, — и мой позвоночник ударяется о каменный пол, выбивая из груди вздох.

Его руки обвиваются вокруг моего горла, и звезды взрываются в моих глазах от его удушения. Чернота просачивается по краям, когда мой обзор начинает сужаться, и первые приступы настоящего страха ударяют меня в живот.

Здесь я собираюсь умереть.

Так же быстро, как и появилась, сила на моей шее ослабевает. Чернота уступает место ясности.

Он поднимает голову, как будто что-то слышит.

Втягивая воздух, я отталкиваю его руку и наблюдаю, как дергается его нос.

Он что-то чует.

Пятясь от меня, он прекращает атаку, и я откатываюсь в сторону, чтобы перевести дыхание.

Я вижу, что другой Рейтер оставил Рэд лежать на земле и дергает за обрывки ее рубашки, чтобы прикрыть.

Анна больше не кричит, и я вытягиваю шею, чтобы посмотреть, как Бешкнный, который ее прижал, отступает вместе с остальными. Они с шипением обнажают зубы, и я слежу за направлением их взгляда ко входу в пещеру.

Неуклюжий силуэт выступает вперед.

Если бы я не узнала его, я бы подумала, что гораздо более крупный хищник пришел, чтобы заявить о своих правах. Но я знаю мужчину, шагающего к нам, плечи ссутулены, губы растянуты в оскале, как будто кто-то нассал ему во флягу.

Рис.

По обе стороны от него стоят Ригс и Скарбой, тихий парень, который стоял на страже у комнаты Риса.

Я еще раз мельком вижу Рейтеров, которые не бросаются на него, когда он входит в пещеру. Они вообще не нападают, а стоят рыча и щелкая зубами.

Пересекая пространство, Рис останавливается передо мной и не глядя на меня, тянется к моей руке. Я беру ее, позволяя ему оттащить меня к стойке.

— Тебя укусили? — спрашивает он, не сводя глаз с трех Рейтеров, тревожно расхаживающих в углу.

— Нет.

— Только они трое?

— Да.

Он оглядывает меня с ног до головы, и по какой-то причине его оценка оставляет за собой след стыда. Без сомнения, он знает, для чего нас сюда привезли, и хотя мне должно быть все равно, что он думает, я чувствую, как жар смущения обжигает мои щеки. Не за то, что они планировали сделать, а потому, что я не могла остановить их сама.

Я бросаю свирепый взгляд на Рейтов, которые расхаживают в своем маленьком уголке.

Запуганные.

Я только один раз за всю свою жизнь видел, чтобы Рейтеры так реагировали.

На следующем вдохе Рис бросается вперед, и Бешеный который напал на меня, шипит и предупреждающе клацает зубами. Без колебаний или страха Рис подходит к изуродованному мужчине и сжимает его череп, прежде чем напасть. Один поворот, и голова Рейта ломается, сбрасывая его на пол. Вот так.

Два выстрела эхом отдаются в пещере, когда Ригс убивает двух других Рейтеров. В течение нескольких секунд все трое уничтожены. Единственные звуки — это всхлипывание Анны и мучительные вопли из глубины пещеры.

— Что насчет женщины? Спрашивает Ригз.

— Убей ее. Когда взгляд Риса останавливается на мне, третий выстрел заставляет беременную Рейтер замолчать.

Я сижу наклоняюсь вперед, задрав рубашку до плеч, пока Рис промывает раны у меня на спине. Может быть, этого и не должно было быть, но наблюдение за тем, как Ригс всаживает пулю в женщину-Рейту, беспокоит меня с тех пор, как мы вернулись в комнату.

Мне было пятнадцать, когда я потеряла ребенка. Одного подкинуло туда чудовище. Думаю, в каком-то смысле мне было жаль ее. И ребенок, несомненно был живым, шевелился в животе матери.

— Ты мог бы… по крайней мере, подождать, чтобы убедиться, что ребенок не заражен. Может быть, она была беременна до того, как у нее начался прогресс. Ты когда-нибудь думал об этом? Однако мои аргументы слабы, что видно по слабому тону моего голоса, и основаны исключительно на моих эмоциях.

Вспышка ожога проходит по моей коже, и я отдергиваю тряпку, закрепленную вдоль позвоночника.

— Это расстроило тебя, когда Ригс застрелил ее. Это не вопрос, и я не могу сказать, есть ли сарказм в этих словах.

Как будто он смеется над моими чувствами или что-то в этом роде. Я ничего не чувствую к самой женщине. Я чертовски хорошо знаю, что она бы сбила меня с ног и приготовила из меня обед, если бы представился шанс, но это была отстойная ситуация, симптом мира и дерьмовых вещей, которые в нем происходят.

— Все вы — кучка бессердечных ублюдков.

— Итак, почему ты не сбежала, когда у тебя был шанс?

Почему я этого не сделала? Этот же вопрос крутится у меня в голове уже несколько часов.

— Потому что в отличие от тебя… Я даже не знаю, как ответить на его вопрос, поэтому пожимаю плечами и качаю головой.

— Я должна была. Я глупая, вот почему. Если бы я сбежала, я бы не застряла в твоем маленьком гареме на холмах.

— Ясно, что ты не хочешь быть здесь.

— О, что создало у тебя такое впечатление?

— Я сам верну тебя за стену. Завтра утром мы отправляемся в путь.

Моя рубашка сползает по спине, и я откидываю голову в сторону.

— Или ты мог бы отпустить меня сейчас. Сэкономь бензин.

Он поднимается на ноги, собирая тряпки и миску с каким-то варевом, которое он попросил у одной из пожилых женщин в главной пещере.

— Нет. Завтра. Тебе нужно отдохнуть.

— Здесь? С тобой? Блестяще. Итак, сегодня вечером я увижу, как ты трахаешься с одной из своих новых рабынь. Мне повезло.

— Здесь никто не является рабом. Они приходят ко мне добровольно.

— О, я уверена, что так оно и есть. У вас отличная система отправки буровых установок, чтобы подхватить их и предложить на блюде. И когда рядом стоит Рыжая сторожевая собака, как они вообще могут тебе отказать? Кто она, твой вербовщик? Твоя личная любительница поглаживать член?

— Жена моего брата. Она держит тебя здесь только потому, что я не хочу, чтобы ты уходила. Отставив миску в сторону, он стоит нахмурившись, протирая тряпкой ладонь.

— Ты первая, кого я хотел сохранить.

— Еще более тревожно.

— Ее зовут Лианна.

— Мне насрать, как ее зовут. Я разворачиваюсь лицом к стене, раздраженный металлическими наручниками на своих запястьях. Снова.

— Мне насрать на любого из вас. Я буду считать минуты до рассвета, когда я смогу поцеловать этот кошмар на прощание.

— Тогда, как насчет того, чтобы ты сказала мне свое имя? Ты все