Мастер осенних листьев - Андрей Кокотюха

Словно ощутив настроение мастера, топот неожиданно прекратился и голоса стихли. Зато от равномерных ударов в отдалении завздрагивала земля. Эльга села и застонала от того, что все тело немедленно заныло.

– Госпожа мастер.

Господин Некис тут как тут постучал в шест у входа в палатку.

– Да? – Чувствуя себя совсем разбитой, Эльга натянула одеяло на плечи.

– Я войду?

Господин Некис шагнул внутрь. Был он в синих штанах, заправленных в сапоги, и в черно-красном горжете поверх белой рубашки, короткий клинок висел в кожаных ножнах – у левого бедра.

– Я пришел сказать, – наклонил голову он, пряча глаза от, видимо, смущающей его картины, – что вместо беседки я решил поставить еще одну палатку.

– Хорошо, – сказала Эльга.

– Листья уже несут. Правда, ругаются, говорят, что не слышали более мудреного приказания. Я сказал им про неделю.

Эльга клюнула носом.

– Всем?

– И Башквицам, и Ружам. Радость была на удивление совместной.

– Пусть.

Эльга встряхнулась, потерла лицо ладонями.

– Здесь есть где умыться?

– Вам принесут сюда, госпожа мастер. Так будет лучше.

– Хорошо.

– Завтрак вам тоже принесут сюда.

– Я не голодна, – сказала Эльга.

– Вы что, листьями питаетесь? – спросил господин Некис. – Ваш извозчик предупредил меня насчет того, что вы за своим мастерством совсем забываете о еде. Поэтому без завтрака я вас к забору не выпущу. Тем более что он еще не готов.

– А что на завтрак?

– Каша. Не чуете? Чудно пахнет.

– Несите, – вздохнула Эльга.

– Тяжело с вами, – сказал в ответ господин Некис. – Там, в уголке, дерн срезан, занавесите чем-нибудь, вымоетесь.

– Я поняла.

– Вода холодная. Подогреть негде.

Господин Некис посмотрел на Эльгу, подтянувшую колени к подбородку, качнул бритой головой, словно не ожидая ничего хорошего, и вышел.

– Сист! – раздался его голос. – Воды госпоже мастеру!

Что ему ответил невидимый Сист, Эльга не расслышала. Должно быть, что уже несет. Она вскочила с накидки в одной рубашке.

– Ай.

В поясницу выстрелило, и Эльга, согнувшись и потирая больное место, заковыляла по палатке. Вот же! Как старуха. Она подобрала платье, встряхнула. С подарка господина титора посыпалась земля. Это в стирку. Ладно, было где-то платье поплоше.

Присев, Эльга закопалась в большой корзине, в белье, купленном еще в Гуммине.

– Госпожа мастер!

Сист, плотный, высокий воин лет семнадцати, влез в палатку с бадьей, даже не постучав. Да и как ему постучать, если руки заняты? Но хоть топнул бы ногой, что ли. Эльга взвизгнула, закрываясь выхваченной из корзины юбкой.

– Я это…

Сист густо покраснел, таращась на оголенную лодыжку.

– Я вам воды…

Он наконец сообразил, куда пялится, зажмурился и резко развернулся, выплеснув чуть ли не половину бадьи на стену палатки.

– Стоять! – крикнула Эльга.

– Стою.

Сист застыл спиной к девушке, держа бадью на руках.

– Повернись, – сказала Эльга, сдернув с земли накидку.

– Вы меня теперь в лист превратите? – дрожащим голосом спросил Сист, не торопясь следовать приказанию. – Я, честное слово, ничего не видел.

– В гусеницу.

– Как в гусеницу? Вы же мастер листьев.

– А превращу в гусеницу.

– Не надо.

– Повернись.

– Я, честное слово…

– Повернись, – сказала Эльга, перетягивая накидку пояском.

Сист тяжело переступил ногами. Глаза он благоразумно закрыл. Затаил дыхание. Эльге сделалось смешно.

– Сист, с тангарийцами ты так же будешь драться?

– Как?

– Зажмурившись. К выемке бадью отнеси.

Отворачивая голову от Эльги, Сист протопал мимо столба. Наклонившись, он опустил бадью на срезанный и уложенный квадратом дерн.

– Вот, госпожа мастер.

– Можешь идти.

– Да, госпожа мастер.

Сист, сложенный из трепещущих осиновых листьев, боком выскользнул из палатки. Хлопнула ткань. Земля все подрагивала – вкапывали столбы забора.

Вода оказалась все же слишком холодна, и Эльга смалодушничала – смочила полотенце и наскоро обтерла им руки, грудь, шею. Постукивая зубами, переоделась за повешенной на крючки накидкой, затянула ленты, повязала платок. Интересно, подумала она, можно ли сделать такой букет, который бы воду нагревал или комнату отапливал почище печки? Листья, пожалуй, выгорят в мгновение ока, но попробовать…

Впрочем, нет, нет, оборвала мысль Эльга. Сначала Башквицы и Ружи.

Завтрак ей принес уже другой воин, не Сист. Видимо, предупрежденный приятелем, он заранее объявил о своем приближении.

– Госпожа мастер, это Хеврос, я с кашей.

Тень храбреца просвечивала сквозь ткань палатки. Был он яблоня, ива и вьюнок. Мягкий, гибкий. Пронырливый. Предусмотрительный.

– Входи, – сказала Эльга, усаживаясь у столба.

– Точно можно?

– Можно.

Вместе с солнечными лучами Хеврос осторожно просунул кудлатую голову.

– Долгой жизни, госпожа мастер. – Он поставил на землю рядом с девушкой котелок и кружку. – Каша. Вода. Завтрак.

– Как там Сист? – спросила Эльга.

– Хорошо.

– Не превратился в гусеницу?

Хеврос побледнел.

– Н-нет.

– Скажи ему, что может не беспокоиться. – Эльга отпила из кружки. – Я передумала.

– Да, госпожа мастер.

Хеврос исчез, был и – нету.

Каша была горячей и вкусной, в нее намешали не только просо, но и тыкву, и кусочки куриного мяса. Эльга неожиданно для себя чуть не выскоблила горшок, водя ложкой по его стенкам и собирая прилипшие остатки.

Ознобный холод ушел, стало тепло. По телу расползлась сонная вялость, так бы склонить голову, свернуться калачиком…

Ну, совсем! Так мастерство все проспишь!

Эльга вскочила на ноги, лямку сака повесила на плечо, потянула за собой лиственное богатство. Вперед, госпожа мастер!

Полы палатки неохотно выпустили ее наружу, сак пришлось перекинуть так, что часть его нависла над головой и она действительно стала похожа на южную паву, у которой целая изба, говорят, бывает накручена на голове.