Над Синим Небом - Лана Лэй

Ветер был слишком холоден и колюч для моей кожи, привыкшей к защитному покрову шлема. Удивительно, но я смог забыть, как легкий мороз щиплет щеки. Ощущение, с которым прошло все мое детство. В мое сознание неумолимо рвались далекие голоса и смех… Самый настоящий радостный смех от простого ребячьего веселья на снегу. Несмотря на то, что все вокруг выглядело сожженным, именно это ощущение заставляло меня чувствовать себе невероятно живым. Прохлада носилась над серой равниной, неся с собой живые воспоминания. Я привык к разрушению, это правда. Но вот к осколкам былой свежести и задора — нет.

Она сидела на бочковатом служебном боте, слишком маленькая и хрупкая для огромного неприветливого пространства вокруг. Почти невесомая и совсем прозрачная. Мне так казалось. Я хмурился, глядя на бледную кожу ее лица, сквозь которую проступали синеватые вены, которые я не замечал ранее. Черты лица заострились, лишь голубые глаза по-прежнему искали свое отражение вокруг. Тщетно. Радующая чистыми водами река превратилась в грязную жижу, а небо, в синеве которого можно было утонуть, заволокло непроглядной сероватой пеленой. Тонкие подрагивающие пальцы на истощенных руках непрерывно теребили край плаща, завершая картину.

Бурю негодования во мне поднимало множество вещей, но почему-то самой сильной из них была именно эта. Альтарея слишком ослабла. Побег дался нелегко, пребывание в Союзе, очевидно, подорвало ее внутренние силы и уверенность. Я не смог этого предотвратить. Роды обескровили, разрушения на Земле нанесли окончательный удар. Внутри забилось желание одним взмахом руки обратить все вспять, переделать, отыграть кусок этой жизни заново. Вернуться назад и принять другие решения еще тогда, когда мы спорили в замке. Увы, единственное, что было нам доступно — пытаться выстроить новый мир на руинах.

Я не перестал ненавидеть Имперский Союз. Презирать — более верное слово. Я ни на секунду не усомнился — разделение наших интересов не пришло к финалу. Однако передышка была необходима сейчас всем. Змея мести теперь не жгла так сильно мою грудь. Неумолимое чувство, заполнявшее меня ранее до краев, отступило, рождая на свет нечто совершенно новое, а может, хорошо забытое старое, — потребность, для которой я не мог подобрать слова. Мне жизненно важно было видеть лицо этой женщины, невероятным образом ворвавшейся в мою жизнь, другим. Я жаждал ловить ее улыбки и тот невероятный свет в глазах, который всегда меня привлекал.

Мысли про вражду постепенно стихали, замещаясь тем, что казалось куда более срочным. Альтарея и наш сын были слишком беспомощными и уязвимыми. Стоило немедленно озаботиться вопросами пропитания и простых бытовых удобств. Это выглядело забавным, поскольку подобные проблемы могли тронуть меня разве что в забытом детстве. По большому счету меня всегда мало волновало то, что залетало в мой искривленный рот и насколько удобно ложе подо мной.

Я оглядывал скудный пейзаж вокруг, с удивлением подмечая, что моя внутренняя пустыня, столь долгое время питавшая мой гнев, рассыпается на крупицы, словно навязчивый вихрь вдруг подхватил песчинки и разметал их в пространстве. Снаружи была пустошь, а внутри… Все еще сухая и неприветливая земля позволила зародиться всходам. Кривым, толстокожим, жилистым, покрытым россыпью колючек и покрытых грубой кожурой. Ашер знает, что значил этот внезапный образ. Я не стал присматриваться к плодам разыгравшегося воображения. Однако, словно в насмешку, мой взгляд и в реальности уперся в маленькую зеленую точку на фоне коричневой корки земли. Крошечное нелепое растение упорно карабкалось сквозь изможденную почву в попытке пробраться к источнику света, растопыривало упрямые листья, сдвигая сухие комки. Я усмехнулся. Жизнь неистребима. Несмотря на все парадоксы, она остро нуждалась в моей поддержке.

Я глядел на Альтарею и на то, как закатное солнце играет красными бликами в ее развевающихся на холодном ветру волосах. Эта картина навсегда останется в моей памяти. Станет моим пожизненным напоминанием о том, какой хрупкостью обладает самое ценное для нас.

В самое ближайшее время моя жизнь наполнится огромным количеством событий, о которых я ранее не мог и помыслить. Тех, в которые я верил двадцать лет назад…

Двадцать один.

***

Фиолетовое небо, выглядывающее из-за острых гор, казалось слишком неестественным. Впереди обнимали дорогу листья огромных папоротников, и еще ашер знает чего. Дух свободы и поиска приключений вскружил мою голову и я смело зашагал вперед, сжимая в руке меч с готовностью незамедлительно активировать его. Он жаждал быть наконец примененным в деле. Ровно как и я.

— Не стоит удаляться от корабля, — недовольно заворчал маленький круглый робот сбоку от меня.

— Может, хватит быть моей нянькой? — презрительно усмехнулся я.

Я был горд собой. Отец неожиданно доверил мне настоящее дело, путешествие и расследование, которое должен был вести я сам. Череда странных восстаний на Эйнории мешала развитию этой всеми забытой цивилизации на краю галактики. Дело могло показаться не слишком важным, но отец настаивал, что хвост ведет к недолюдям, пустышкам, как мы их называли. Новой расе, внезапно наводнившей наш мир. А значит, угроза Дальтерии была самая что ни есть реальная! Этот факт, признаться, меня неимоверно воодушевлял! Именно сейчас я мог доказать то, насколько могу быть полезен. Кровь буквально вскипела в моих артериях!

Ранее все важные миссии поручались исключительно моему старшему брату. И пусть Фил, очевидно, спокойнее и благоразумнее, обостренное чувство несправедливости давно кусало меня. Почему отец считает меня неспособным решать дела имперской важности? С моей силой, выносливостью и, без скромности, быстрым умом, мое место исключительно в военных походах! Я смогу достичь всего того же, что и мой отец. А Фил пусть прохлаждается среди своих оранжерей и занимается озеленением пустынь! Это у него, определенно, выходит лучше драк. Уж я-то знаю.

Я хмыкнул. Особое удовольствие доставляла мысль, что отец остался совсем без поддержки в окружении трех белобрысых бестий. Мать не в счет. Будут вертеть им, как хотят. Не легко ему придется! Я злорадствовал. Сестры в мое отсутствие явно переключат внимание на отца. А шуток и тайных приемов в их арсенале немало. Это я тоже хорошо усвоил. Эти несносные задиристые девчонки никому не дадут покоя! Мать всегда удивлялась, в кого они такие уродились. Впрочем, делала она это лишь для виду. Все прекрасно понимали, у кого сложности характера и недостаток терпимости.

Хотя, я знал отца совсем с другой стороны. С нами он допускал лишь напускную грубость. По правде, мы его никогда не боялись. И, положа руку на сердце, я полагал, что все эти слухи о его жестокости похожи на легенды куда больше, чем на реальность. Беспощадный тиран? Угроза Империи? Безжалостный демон? Ну да, скажите это мне, когда я буду наблюдать, как он всю ночь терпеливо дежурит у кровати капризули Сайны. У меня хватало ума держать свое мнение при себе, чтобы не расстраивать отца.

— Надо позвать отряд, — вновь нарушил мои размышления надоедливый робот.

— Не вмешивайся, Эндо, — отмахнулся я. — Теперь я сам принимаю решения.