Воины Нав - Виталий Дубовский

С досадой поглядывая на высокие городские стены, ведьмак думал о предстоящем сражении. Опередивший Сварожью Дружину Падун прискакал со свежими вестями, загнав насмерть двух жеребцов. Правитель все же решился выступить в открытом сражении, хотя сам пожаловать не захотел. Полянская столица, едва пережившая тяжкий мор, для обороны не годилась. Стоян морщился при мысли, что его могут запереть в городе изнурительном осадой. Стоит лишь Асгарду закрыть его в этой конуре, и враги не оставят ему никаких шансов. А покуда весточка о сдаче полян не долетела до ушей Правителя, у него оставался шанс одержать победу. Приняв в свои ряды полян, его армия уже насчитывала тридцать тысяч клинков. Стоян измаялся, объезжая целый день свои войска и помогая Ярославу наводить порядок и дисциплину. Сотники второй день бились до седьмого пота, добиваясь от полян послушания. Ведьмак лишь кивал головой, выслушивая Ярослава.

— Тяжело с ними. Вроде и воины они сильные, всю жизнь со степняками воюют, а тут хоть кол на голове теши! Привыкли они али конным строем биться, али на стенах оборону держать. Сотники их на пеший лад перестраивают, только все впустую. Боятся они открытого пешего боя.

Стоян недовольно покачал головой.

— Да, плохо дело. Может, на коней их посадим? Будет у нас своя дружина. А, Ярослав?

Медведич горько усмехнулся, потрепав коня по гриве.

— Оно-то, конечно, можно. Только вот, как заявится Сварожья Дружина, кабы на тех конях поляне к ним и не переметнулись. И будет тогда воронье на наших телах пировать.

Стоян задумчиво поглядел на полночь, откуда должны были пожаловать асгардцы.

— Хорошо поле рощами прикрыто. С боков к утру сооруди завалы из деревьев, такие, чтобы кони не прошли. А центр, шагов в пятьсот, оставь открытым. Дружина обучена пеших в кольцо брать, загоняя кругами, словно стадо и разбивая на малые отряды. А мы заставим их прямой бой принять. И первыми поставим полян, а тысяча волков будет им спины подпирать. Попадут поляне меж молотом и наковальней, вмиг пешему бою обучатся.

Ярослав с сомнением покачал головой, выслушав его приказ.

— А коли Дружина птицей пойдет? Можем не устоять, рассекут нас надвое и возьмутся за один из флангов.

— Птицей пойдет, — передразнил ведьмак, — ты хоть раз видел, как дружина птицей идет? Делай, как сказано! Остальное — моя забота.

Ведьмак молча развернул коня и поехал на поиски Падуна, с которым даже не успел переговорить. Зная его веселую натуру, Стоян направил коня прямиком к ведьминым шалашам, откуда доносился задорный женский смех.

— Вот так вот дело и было. Перецеловал я в тот день половину Асгарда, а Ур все не появляется. А Пастух, чтоб его, девкой обернулся да по торгу прогуливается, яблоки выбирает. Подошел ко мне, усмехается, мол, почем, гончар, горшки продаешь?

Ведьмы прыснули смехом, видя его возмущенное лицо.

— А чего ж ты опешил, поцеловал бы Пастуха в уста сахарные! — не удержалась Бобура. — Он калач тертый, небось, мастак целоваться-то!

— Да ну вас, языкатых. — Увидев Стояна, Падун наигранно отмахнулся от ведьм. — К брату пойду, уж он надо мной смеяться не станет.

Стоян, дожидаясь его в стороне, ухмылялся в бороду.

— Так говоришь, Пастух девицей нарядился? Не ожидал я от него, никак не ожидал. Ну и как он тебе?

Падун обиженно надул губы, разводя руки в стороны.

— Стоян! Ну ты-то чего зубоскалишь?! Поди, важное дело спроворили.

Ведьмак кивнул, спрыгивая с коня и вмиг становясь серьезным:

— Ладно тебе обижаться. Сказывай, чего сделали.

— Все ладно сделали, брат. Все, как договаривались. Пастух забрал Ура с собой, больше я их не видел. Стража который день рыскает по Асгарду, хозяина своего разыскивая. Ну а я втесался в Дружину и — мухой к тебе.

— И сколько их выступило против нас?

Падун пожал плечами, по-детски загибая пальцы, морща лоб и поднимая глаза к небу:

— Думаю, тысяч двадцать будет.

Ведьмак усмехнулся, обведя взглядом свое огромное воинство.

— Двадцать? Осторожничает Правитель или сил наших не знает. Ну коли так, мы его удивим! А про историю с Уром ты, брат, язык не распускай перед ведьмами, не то я тебе его с корнем выдерну! Тайное то дело, понял меня?

Падун растерянно пожал плечами, не на шутку испугавшись.

— Так я чего… Так… девок повеселить. Я им толком ничего и не сказывал…

Стоян расхохотался, видя его расстроенное лицо:

— К битве готовься! А то загулялся ты.

Весь день и всю ночь под проливным дождем отряженная Ярославом команда лесорубов валила в соседней роще деревья, стаскивая их конями и складывая в завалы. Воины трудились не покладая рук, мокрые, грязные, они весело напевали песни, отгоняя прочь мысли о предстоящей битве. Каждый из них понимал: биться супротив Дружины — это не то что оберегать скот от разбойных наскоков. В Дружину принимали лишь самых сильных воинов, с детства обученных ратному делу. Потому битва предстояла кровавой, не на жизнь, а на смерть.

Сидя в шатре при тусклом свете лучины, ведьмак растолковывал Ярославу мудреную ратную науку:

— Гляди, — лезвие ножа прочертило на земле глубокие линии, — вот мы, вот завалы из деревьев, на коих лучников посадим. Ты правильно мыслишь, асгардцы птицей построятся, выставляя в голове самых сильных воинов. Стрелой в лоб мы их не остановим, Дружина щитами прикроется, а у коней нагрудники из толстой кожи. Стрелы их не остановят, но и на завалы они не пойдут. По сторонам мы рощами прикрыты, потому будут они бить в самый центр. Жестко ворвутся, словно нож в масло! Чего делать станешь?

Медведич почесал затылок, непроизвольно коснувшись ладонью клинка, словно битва уже началась.

— Так, это… Выставлю вперед копейный ряд. Вои ногами упрутся, щиты подымут, со спины друг дружку плечами подопрут. Коли повезет — сдержим их.

Стоян громко расхохотался, откидываясь назад и вонзая нож в землю.

— Вот молодец! Настоящий медведич! Умру, но не отступлюсь! Ты головой думай, воевода. То, что ты мечом махать горазд, я уже видел, пора и умишком пораскинуть.

Ярослав, обиженно надувшись, заерзал на месте.

— Вот и учил бы, а то зубоскалишь надо мной попусту. Меня ратному делу никто не учил. Чуть подрос, подглядывал, как брат с мечом управляется, да и сам потихоньку палкой махал. А потом… Ты же знаешь, как мы в древлянских лесах бились. Грудь на грудь шли, али из лесу наскоком. А тут война все же…

Ведьмак кивнул, понимая, что перегнул палку, и, кашлянув в кулак, продолжил:

— Лады, не серчай. Коли жестко станем, они тысячи воинов конями потопчут и те даже клинком взмахнуть не успеют. Древград помнишь, как вас конные за ворота выбили? То-то! Тут надо хитростью брать. Дружина-то нас и за воинов не считает, мы для них так, мужичье нечесаное. Они ждут, что мы под их натиском побежим, пятками сверкая. Вот мы и побежим!