Секретные архивы ВЧК-ОГПУ - Борис Сопельняк

Это дело могло стать одним из самых громких и самых перспективных с точки зрения наград и продвижений по службе. Судите сами: доблестные советские чекисты предотвратили покушение на Сталина, Кагановича и Ворошилова. Террористы задержаны, разоблачены, преданы суду и понесли суровое наказание.

Но ведь незадача — ни вождь народов, ни его верные соратники не оценили усердия чекистов: наград почему-то не последовало. Как ни старались руководители Лубянки доказать, что арестованные ими люди, в отличие от присылаемых из-за кордона агентов, имели реальную возможность убить Сталина, Кагановича и Ворошилова, что задержанные террористы представляют собой тесно спаянную группу из двадцати двух человек, что подготовленный ими теракт мог состояться в самый неожиданный момент, в Кремле их усердия не оценили.

А ведь причина такого рода отношения, как говорится, на поверхности.

Одно дело, если убийство вождей пытаются организовать военачальники, врачи или инженеры, а еще лучше нераска-явшиеся троцкисты — тогда народ одобрит самый суровый приговор, и совсем другое — если террористами оказываются полуграмотные пролетарии, да еще тесно связанные с передовым колхозным крестьянством.

Что же тогда получается: любимых вождей хотят убить те, ради кого эти вожди недосыпают и недоедают, денно и нощно трудясь ради их блага?! Значит, им не нравится, что делают вожди? Значит, они готовы пойти на эшафот ради избавления рабочих и крестьян от заботы этих вождей?

Нет, нет и нет! У народа даже мысли не должно возникнуть, что руку на Сталина хочет поднять не какой-то паршивый интеллигент, а коренной пролетарий или сознательный колхозник! К тому же пролетарии, решившие, как они сказали на допросах «стукнуть главков», какие-то полупролетарии, да и профессию представляют не очень-то уважаемую: добро бы сталевары, электрики или шахтеры, а то ведь кто замахнулся-то—какие-то дрянные полотеры. '

Несолидно получается, очень несолидно... Хотя и практически, и теоретически эти полотеры имели стопроцентную возможность «стукнуть всех кремлевских главков» — ведь они натирали полы не только в кабинетах, но и в квартирах Сталина, Кагановича, Ворошилова и многих других руководителей шагающей в светлое будущее Страны Советов.

Сейчас уже трудно сказать, всерьез ли собирались полотеры прикончить вождей, но то, что они об этом говорили, и говорили не раз — факт. Но так как их было много и болтали они о своих планах чаще всего после нескольких стаканов, причем не только дома, но и в пивных, скорее всего, кто-то их подслушал и, как тогда было принято, настрочил донос.

Не исключен и другой вариант: в их компании был сексот или, попросту, стукач, который настучал об этих разговорах своим начальникам. Это вывод напрашивается сам собой: уж очень неравноценна степень наказания, хотя все проходили по одному делу и «замазаны» примерно одинаково.

Как бы то ни было, но в Управлении по Московской области возникает дело № 10015 по обвинению Жунина и других по печально известной 58-й статье УК РСФСР. В предваряющей дело справке говорится, что оно возникло на «основании поступивших данных о том, что среди полотеров, работающих в Кремле, на квартирах членов правительства и в Большом театре, существует контрреволюционная террористическая группа, которая имеет своей целью организацию террористических актов против руководителей партии и членов правительства».

Первым арестовали Тимофея Жунина. Судя по тому, какие самоубийственные признания он сделал, до допроса с ним основательно поработали.

— Признаю себя полностью виновным в том, что в силу своей контрреволюционной настроенности, при неоднократных встречах с помощником коменданта общежития рабочих Кремля Павлом Артамоновым я говорил следующее: «Советская власть своей коллективизацией и налоговой политикой сделала крестьян нищими. Ограбили буквально всех, и за счет этого правительство во главе со Сталиным строит свое благополучие. Они живут в свое удовольствие, не замечая, что люди умирают с голоду. Это же не жизнь, а мука!»

Если бы Тимофей закончил свои признания этим! Но он продолжал:

— А потом я сказал: «Вот я работаю полотером, бываю на квартирах у главков — у Сталина, Кагановича, Калинина, Ворошилова и вижу, как они живут в свое удовольствие на наши трудовые копейки. А мы мучаемся. Скорей бы от этих главков избавиться! Ничего, дождемся и этого. Я, например, часто натираю полы в квартире Сталина, Кагановича, Калинина и Ворошилова, не раз их видел и понял, что если кто захочет их убить, то сделать это очень легко и просто. Были случаи, когда я работал в квартире Сталина, а он проходил мимо. Но начать я решил с Кагановича и Ворошилова.

— И как вы намеревались это сделать практически? — вцепился в него следователь.

— Убить я их хотел из браунинга, который хотел украсть из квартиры Бухарина. Этот револьвер я видел в позапрошлую пятницу, когда натирал там полы: он лежал на тумбочке, возле кровати. Я еще сказал полотеру Панфилову, с которым мы работали: «Вот штучка-то хорошенькая». Панфилов со мной согласился: «Да, действительно, штучка хороша».

— И почему вы его не взяли?

—Я все рассчитал... И Каганович, и Ворошилов с дачи должны вернуться в начале осени. Так зачем мне держать револьвер у себя? Это рискованно.

— Где и как вы намеревались произвести покушение?

— Кагановича я хотел убить в тот момент, когда он выходит из парадного и садится в машину или, наоборот, когда приезжает домой и выходит из машины. Окно полотерской комнаты обращено прямо к подъезду, так что расстояние до машины не более десяти—пятнадцати шагов. А Ворошилова надеялся перехватить при выходе из подъезда. В успехе дела я был уверен, потому стрелок я хороший — белке попадаю прямо в глаз.

— А причина, в чем причина такой звериной ненависти к советской власти и ее руководителям?

— Причина очень простая — колхозы, будь они прокляты! Я ведь человек деревенский, работаю то на паркете, то на земле. До 1928 года все шло более или менее нормально. А когда крестьян начали загонять в колхозы, жизнь стала просто невозможной. Голод, холод, домишко обветшал, а у меня на иждивении жена и трое детей. Что делать, подался в Москву и устроился полотером. Если бы работал в какой-нибудь маленькой конторе, никакого враждебного отношения, наверное бы, не было, но я попал в Кремль. А когда стал натирать полы в квартирах главков, обозлился окончательно: мне было с чем сравнить нашу убогую жизнь.

— Вы говорили, что бывали на квартире Сталина. Это правда?

— Конечно, правда. Последний раз я там был месяца полтора назад.

— А когда у вас родилась мысль совершить покушение на товарища Сталина?

— Давно. У меня ведь постоянный пропуск в Кремль. При входе полотеров не проверяют, так что принести можно все, что угодно. Но там к Сталину подобраться трудно — полно охраны. А вот дома... Дома я мог с ним встретиться с глазу на глаз.

— Кто-нибудь из друзей разделял ваши антисоветские взгляды? Были ли знакомые, которые одобряли ваши террористические намерения?