Не плачь по мне, Аргентина - Виктор Бурцев

– Что же вас удерживает?

– То, что я узнал.

– Поделитесь?

– Слишком долго рассказывать. Главное – то, что происходит сейчас в Аргентине, коснется всего мира. То, что делается сейчас, это только модель. Отработка эксперимента. Именно из Буэнос-Айреса эта чума начнет расползаться дальше и дальше… Самым простым способом сейчас было бы подвергнуть Аргентину атомной бомбардировке. Но я думаю, что это невыполнимо. Поэтому придется двигаться более долгим путем.

– Я плохо вас понимаю.

– Вы мне не поверите все равно. Но факт, что я все еще тут, сам по себе должен кое о чем говорить.

Рауль молча рассматривал Антона.

– Но относительно вас, Рауль, у меня есть кое-какие планы.

– Я разбит параличом, если вы не заметили.

– Но голова-то еще работает?

– Возможно. – Ловега покосился на столик, и сидевший рядом человек тут же подал ему стакан воды.

– Этого вполне достаточно. Дело в том, что кто-то должен возглавить подполье после смерти Кристобаля.

Рауль молчал.

– Это должен быть человек, который может остановить войну с новой властью на условиях, выгодных самой власти.

– Это как же?

– Сейчас монтонерос – подонки, которые устраивают взрывы, погромы и теракты. Так вы выглядите в глазах общественности. Недавняя манифестация тому примером. Власть будет вынуждена, повторяю, вынуждена развязать ответный террор. И помочь вам в вашей борьбе будет некому. Даже соцстраны не станут мараться помощью террористам и бандитам, которые прикрываются марксистскими идеалами. Вы останетесь в изоляции и неминуемо будете раздавлены хунтой. Пока из живых лидеров остались только вы и Кристобаль.

– Да, но я не могу руководить из больницы.

– Это не проблема. – Антон пожал плечами. – У вас есть надежное место?

– Найдется.

– А прикормленный доктор?

– Конечно. В моем возрасте это полезно.

– Отлично.

Через пятнадцать минут они катили тележку с Раулем по больничному коридору. Тележка была старая, железная. Таманский решил, что Антон взял ее в морге. Колесики грохотали и вращались с ужасающим визгом. Из палат выглядывали редкие больные. Наконец выскочила медсестра.

– Что происходит?!

– Поднажмем, – сказал Антон, и процессия ускорилась.

– Стойте! – Медсестра побежала следом.

Когда они выскочили в вестибюль, дорогу им преградил охранник.

– Не останавливаемся!

Отчаянно грохочущая тележка едва не сбила парня с ног, толкнула дверь и оказалась на улице. Антон задержался.

– Сеньоры и сеньориты! – Он поднял вверх руку. – Прошу без паники! Вас только что покинул пациент, который мог причинить вам множество хлопот. Счет в больничную кассу будет оплачен своевременно.

Он выскочил за дверь, чтобы запрыгнуть в подъехавший автомобиль.

– Послушайте, Рауль, мне нужно десять человек. Надежных, как… Как скала!

Ловега, лежавший на заднем сиденье, прохрипел:

– Найдется! Если выберемся, то найдется!

Машина колесила по улицам Буэнос-Айреса.

– Как стало пусто, – обратил внимание Таманский. – Раньше тут всегда были пробки. Или я ошибаюсь?

– Не ошибаетесь! – почему-то радостно сообщил Антон. – Угроза попасть под комендантский час положительно сказывается на дорожном движении. Вы, кстати, запоминайте, запоминайте! Получится замечательная статья!

Они говорили по-русски, Антон обратил внимание, что Рауль жадно вслушивается в звуки незнакомой речи, и пояснил:

– Мой друг удивляется тому, что нет пробок. Военные справились с проблемой движения!

Ловега слабо улыбнулся.

– Кстати, как вы считаете, ваш друг Джобс все еще тут или уже смылся?

– Почему вы спрашиваете?

– Очень странный тип, я все гадаю, будет он участвовать в предстоящей игре или нет.

Таманский пожал плечами.

Машина направлялась к северному выезду из города.

– Кстати, Рауль, вам этот автомобиль дорог?

– Не слишком. Он краденый.

Антон понимающе кивнул.

– Вы мне чем-то напоминаете главу банды. Эдакого босса мафии, как его принято изображать в американском кино.

– Я иногда думаю, – Ловега дышал тяжело, с присвистом, – что между нами нет никакой разницы. Просто на каком-то этапе наши интересы расходятся.

– Ваши интересы с мафией?

– Да, конечно. Нам обоим не нравится нынешняя власть. Но цели у нас разные. Революционер мыслит шире.

Впереди показался блокпост. Деревянные ежи, обмотанные колючей проволокой. Из мешков сложено пулеметное гнездо, ствол смотрит куда-то в небо. Трое солдат скучают около шлагбаума. Когда показался автомобиль, они оживились. Двое взяли винтовки на изготовку, третий полез за мешки.

– Подбавь газу! – крикнул Антон и высунулся в окно. – ПОМОГИТЕ! ПОМОГИТЕ!

– Что он делает?! – Таманский придерживал совсем взбесившегося товарища.

Рауль начал издавать странные лающие звуки. Костя с трудом понял, что это смех.

– ПОМОГИТЕ! – надрывался Ракушкин и размахивал какой-то тряпкой. – Солдаты армии Аргентины, помогите нам!

Машина на огромной скорости приближалась к блокпосту. Из-за мешков выскочил сержант. Он что-то орал солдатам, размахивал руками, и Таманский понял, что сейчас произойдет. Он завопил и потянул Антона внутрь.

Солдаты вскинули винтовки. Машину метнуло вправо. Затем влево.

Лобовое стекло разлетелось на мелкие кусочки, на Таманского навалился Антон. Под Костей что-то хрипел Ловега.

Автомобиль метался по трассе, как безумный. Потом раздался оглушительный треск, что-то грохнуло. На какой-то момент машина зависла в воздухе. Таманский зажмурился, всем телом ощущая, как его ломает о все углы, бьет о крышу… Но нет! Автомобиль бахнулся днищем и, надсадно рыча мотором, понесся дальше.

Что-то пару раз ударилось в багажник сзади, словно камешки из-под колес. Сильный ветер гулял по салону.

Таманский поднял голову.

– Рауль, вы живы? – поинтересовался Антон.

– Кажется, – прохрипел Ловега. – Если доеду до точки назначения, то буду жить вечно. Вы псих, сеньор Ракушкин. У вас не все дома!

– Иногда. – Антон обессиленно откинулся на сиденье. – Но не сегодня. Блокпост с деревянным шлагбаумом, без бронетехники, с одним пулеметом и солдатами, которые и на стрельбах-то бывали хорошо если один раз. Погодите, через неделю из Буэнос-Айреса мышь не выскользнет. Железобетонные блоки. БТР. Увеличенный офицерский состав. Рауль, армия не готова воевать. Если бы не сержант, нас бы вообще пропустили без единого выстрела. Пулеметчика трясло вместе с пулеметом… о чем вы говорите? Но есть один печальный момент. Машину надо бросать. Погоня будет.