Распутье - Егор Серебрянский

Иван отреагировал заметным удивлением и вскинутыми бровями.

– Почему не остаться здесь? Разве мы не семья? Разве я не считал тебя все время сыном?

– Считали и всегда это показывали. Но я не ваш сын, Иван Алексеевич.

Ваня ничуть не разозлился – похоже, Коша знал его характер досконально и никогда не рисковал неправильными формулировками:

– И к счастью! Рад, что у тебя с этими идиотами нет ничего общего. Но все же еще поинтересуюсь. – Муж склонился над столешницей. – Твое решение никак не связано с придирками Лизы?

– Что вы, Иван Алексеевич. Елизавета Андреевна – чудесная женщина и никогда ко мне не придирается.

Именно такой ответ он дал бы и в случае, если бы при том подумал: «Как же меня достала эта разряженная сука». Иван оттого и рассмеялся, не начал продолжать допрос, как и настаивать на своем – вполне возможно, поднимет эту же тему позже, когда они будут наедине. Но вскоре посерьезнел и заговорил другим тоном:

– Во вторник вы едете на судебное заседание – как пострадавшие и главные свидетели. Лиза, ты ведь не перепутаешь похитителей?

– Я? Ни за что! – ответила уверенно. – Но лучше со мной заседание потренировать. Там ведь любая заминка будет некстати?

– Там не должно быть заминок! – Иван слегка напрягся. – Коша, поработайте. Лиза должна выглядеть перепуганной и на грани обморока, но чтобы ни одно показание не смогли прочитать двусмысленно. У нас на самом деле не так уж много реально гигантских козырей – ни одного не должно улететь в топку. В моем кармане только один судья и зубастый прокурор. Уверен, у Алаева в кармане не меньше одного судьи и армия адвокатов – они будут так давить, как ни на кого не давили. Лиза, ты понимаешь, что при правильном давлении можно из любой жертвы преступника сделать?

– Я справлюсь, – заверил Коша. – И Елизавета Андреевна справится, я обещаю.

– Не сомневаюсь, – Иван снова расслабился.

Предвкушение таких тренировок еще сильнее подняло настроение. Мы с Кошей переглянулись и с серьезными рожами кивнули друг другу – мол, уж в этом вопросе мы на одной стороне. Особенно когда сами ту ситуацию изнутри видели. Но там будет не только лишняя возможность коснуться подушечками пальцев его ладони, а всерьез тренироваться – действительно вышло бы смешно, если бы я на судебном заседании растерялась и не смогла точно указать, кто присутствовал в машине похитителей из алаевской братии.

В комнату уходила в хорошем настроении – мое настроение вообще теперь всегда становилось эйфорическим после любой нашей встречи. Но сегодня еще и поводы добавились – я могла собою гордиться. Все, чему научилась, работает – да так работает, что ни одного ненужного нерва не проскакивает. Я теперь смогла бы проводить каждую ночь в комнате Коши, а потом без малейшего усердия изображать, что случайно там оказалась. И это не говорило о недостатке эмоций внутри – их-то как раз было в переизбытке. Теперь я даже начала верить фильмам про супершпионов, которые вообще в любой ситуации не теряются. Мы научились выглядеть неуязвимыми, но сами уязвимость ощущали – будто только и ждали, кто ошибется первым и подставит нас обоих.

* * *

Мы так долго ждали ошибки друг от друга, что просто забыли об ударах со стороны. Я вспомнила о такой возможности и отреагировала едва расширившимся глазами, когда Пижон за картами упомянул:

– Бывшая явилась, давно не показывалась. Чего ей надо, интересно? Денег поди опять просить – ее отбросы умеют деньги только в сортир спускать. Но раньше она сама не просила вроде…

– Кто? – я забыла об игре и встала. – Ирина Михайловна приехала? Пойду поздороваюсь.

– А вам зачем, Лизавет Андревна?

– Вежливость, Пижон, вежливость. Нет ничего вульгарнее, чем избегать бывшей жены любимого мужа. Словно я ее соперницей считаю.

Я старалась не бежать по коридору от гостиной до кабинета. И лицо держала, даже возле зеркала притормозила и поправила прическу. Коши в доме, кажется, не было, потому он и пропустил ее появление. А я пропустила, потому что еще не научилась быть внимательной ко всему на свете, забыла, что каждая въезжающая во двор машина может нести мой крах.

Тревога, еще не облеченная в мысли, оказалась не напрасной. Я как будто ощущала, что Ирина сюда явится лишь в одном случае – четком плане действий. Вряд ли она намеревалась рассказать правду о похищении – себя бы в первую очередь подставила. Но зачем-то же явилась – к человеку, которого мечтает задушить? С другой стороны, я с таким же человеком бок о бок живу…

Уже ее взгляд добавил волнения, но я оставалась нейтральной к ненужному психозу:

– Ирина Михайловна, вы здесь? – отчеканила удивление. – Простите, не ожидала! Прекрасно выглядите, этот пиджак будто специально для вас шит!

– Благодарю, дорогая! – Ее улыбка отдавала холодом сильнее, чем взгляд. – Я тоже не ожидала тебя здесь застать. Вот, пришла к Ивану обсудить инвестиционные идеи Игоря. Не возражаешь? Бывшие жены бывают, но бывшие дети – нет.

Я уловила ее оговорку – строго выверенную. И мысленно засунула ей в царственную задницу все мировые инвестиционные проекты. Придумала предлог явиться и дождаться нужной секунды. Не прибеги я сама, то упомянула бы между делом перед уходом. Но раз я так здорово нарисовалась, так чем не повод перейти сразу к десерту?

Вопрос, который должна была задать я, озвучил Иван с недоумением:

– В каком это смысле «не ожидала здесь застать»? Что за хрень ты несешь, Ира?

Она прижала кофейную чашку к губам, чтобы скрыть улыбку. Но рассчитала точно – всем эта улыбка, как и желание ее прикрыть, было заметна. Отвела взгляд к окну, пожала плечами.

– Да ничего особенного, Ваня. Хотя Лиза догадывается, о чем я говорю. Помнишь же, где я купила этот пиджак?

Пиджак я видела впервые, но все отчетливее предугадывала продолжение. Теперь дружелюбие лишнее – впору включать негодование:

– Понятия не имею, на что вы намекаете, Ирина Михайловна!

– Ну как же, – она вновь смотрела снизу на меня и торжествовала. – Мы же с вами в бутике пересеклись, мило поболтали. Я тогда и решила, что ваш брак с Иваном движется к разводу. Я ему подобных поводов не давала, но знаю, что он не станет терпеть любовника жены. Особенно когда любовника считал своим самым верным человеком.

Я так и застыла возле двери. Иван медленно поднимался. Я не смотрела на мужа, но кожей чувствовала, как он закипает. И потому удивил его довольно спокойный и тихий голос, хотя в каждом звуке слышалось давление:

– Ты, старая сука, понимаешь, что сейчас ляпнула?

Она эту сцену, должно быть, тренировала еще усерднее, чем я поведение на допросах. Руки ее сразу задрожали, а в глазах появилась паника полной дуры, которая пытается осознать, что же сделала не так. Отставила быстро чашку, тоже подскочила на ноги и залепетала:

– Наверное, я ошиблась! Просто увидела, что за руки держатся, молодые такие оба, красивые… подходят друг другу очень. И додумала остальное! Ваня, прости, не принимай близко к сердцу.