Малабарские вдовы - Суджата Масси

что та несчастная девушка у него в кабинете была обычной служанкой, она принесла им чай. Он ничем не болен – может показать письмо от своего врача, тот не нашел симптомов заболевания.

Сайрус давал показания, а Первин могла лишь воображать себе, что думают присяжные: перед ними избалованная молодая жена, которая относилась к мужу с пренебрежением, а потом обиделась, когда он обратился за плотскими утехами к другим. Она бросила взгляд на отца, молчаливо умоляя его дать ей возможность высказаться, однако Джамшеджи покачал головой. Об этом он предупредил ее заранее. Если женщина станет перечить собственному мужу, она выкажет вздорный характер – и никто уже не проявит к ней жалости. Первин злилась, смущалась, стыдилась, но при этом не поднимала глаз.

Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем Джамшеджи дали возможность задать вопрос Сайрусу. Вакил пытался отговорить Сайруса от ответов на вопросы адвоката противной стороны, но Сайрус отклонил совет адвоката и благодушно улыбнулся Джамшеджи. Сайрус, видимо, считал, что Джамшеджи обречен на поражение.

Джамшеджи начал в неожиданно панибратском тоне:

– Ну, и что ты про все это думаешь, мой мальчик?

– Не знаю. – Сайрус, похоже, смутился.

– Протестую… – начал было мистер Вадья.

– Протест отклонен, – вмешался судья.

– Если бы тебя попросили описать твой брак, что бы ты сказал? – в дружелюбном тоне осведомился Джамшеджи.

Явно смешавшись, Сайрус сказал:

– Он был несчастным. Первин доставила множество неприятностей и мне, и моим родителям.

Первин, по идее, должна была обрадоваться – ведь эти слова вели к ее освобождению, – но вместо этого ее захлестнула волна горя, ибо человек, которого она когда-то считала своим собратом по духу, оказался такой недалекой посредственностью.

– То есть все неприятности исходили от нее, так? – Когда Сайрус кивнул, Джамшеджи улыбнулся ему суровой улыбкой. – Когда ты стал ухаживать за Первин, тебе было почти двадцать восемь лет; до того у тебя были две разорванные помолвки. Ни одна семья в Калькутте не соглашалась тебя принять – из-за твоей репутации. Ведь именно по этой причине вы поехали искать невесту в Бомбей?

– Протестую! – заверещал Вадья. – Не имеет отношения к делу о разводе.

– Протест принят, – сказал Муди. – Удалить из протокола.

– Тебе удалось заполучить девушку, которую ты присмотрел; ты считал ее богатой, беспечной и не особенно умной. Такая тебе и была нужна – вот только выяснилось, что у нее есть голова на плечах. Первин потребовала от тебя отчета за твое поведение. Как известно всем парсам, наше брачное право не гарантирует любой паре, в которой возникли разногласия, права на раздельное жительство. Вот мне и любопытно узнать: как ты собираешься строить вашу жизнь, если Первин снова окажется в вашем доме?

Сайрус молчал, а у Первин ныло сердце. Она вспомнила первую ночь, которую они провели вместе в своей спальне, – счастье воплощенной мечты, уверенность в том, что впереди ждет прекрасная жизнь.

– Ты готов встречаться с ней взглядом за завтраком и ужином? Делить с ней спальню, ванную? Или ты попросишь родителей, чтобы они заперли ее в той комнатушке-тюрьме, подальше от твоих глаз?

По залу прошел шорох; Первин гадала, соблюдают ли в домах этих людей правило менструального уединения. Не исключено, что они не станут ей сочувствовать.

– Многим из вас известно про такие комнаты, – продолжил Джамшеджи, поворачиваясь к аудитории. – Бинамази – зороастрийская традиция изоляции женщин в период менструации, которая, скорее всего, зародилась в эпоху Яздани, двенадцать веков назад. Ортодоксальные парсы продолжают придерживаться этого архаичного ритуала в самой суровой форме, вынуждая женщин воздерживаться от нормальных гигиенических процедур по ходу всей менструации плюс два дня сверх того.

– Протестую! Присяжные не обязаны выслушивать эти вульгарные подробности! – возгласил мистер Вадья.

Лицо у Первин горело от стыда, ведь при ней разглашали неразглашаемое.

– Продолжайте, мистер Мистри, – разрешил судья Муди, которому явно было очень интересно.

– Некоторые люди отрицают факты, известные современной медицине, и считают, что женщину во время кровотечения надлежит изолировать, поскольку в противном случае она заразит всех членов семьи смертоносными микробами, – продолжил Джамшеджи. – Однако заточение женщины может повлечь ее собственную смерть. Одна особа женского пола уже лишилась жизни по ходу менструального уединения в доме у Содавалла – да, мистер Содавалла, по вашему лицу я вижу, что вы знаете, о ком речь. Назовете мне ее имя?

Первин почувствовала странный звон в ушах.

– Азара, – прохрипел Сайрус, смертельно побледнев. Первин никогда еще не видела такого исступления у него на лице.

– На момент смерти Азары вы жили в доме? – продолжил Джамшеджи.

Сайрус кивнул.

– Сколько вам было лет на момент ее смерти?

На лице Сайруса отразилось замешательство, потом он пробормотал:

– Двадцать пять.

– Благодарю. – Джамшеджи глянул на него с тенью улыбки и снова повернулся к залу: – Речь идет о младшей сестре Сайруса, Азаре Бахрамджи Содавалла, год рождения 1900-й, год смерти – 1914-й. Согласно отчету коронера, смерть наступила от естественных причин. У Азары перед началом менструации была лихорадка, однако вместо того, чтобы вызвать к ней врача, поскольку лихорадка усиливалась, девочку бросили на железной койке в комнате два на четыре метра в дальней части дома.

Первин давно догадывалась, что Азаре было очень плохо в этой комнате. Она вспомнила все те странные печальные знаки, на которые постоянно натыкалась в тесном узилище: выцветшие метки за каждый день. Видимо, так Азара вела календарь.

– Протестую! – заявил мистер Вадья. – Адвокат противной стороны ничем не подкрепляет свои слова.

– Отчет калькуттского коронера имеется в публичном доступе, – сказал Джамшеджи, поднимая лист бумаги. – Вот он. Есть также и заверенные письменные показания касательно болезни Азары, которые дала Гита, бывшая служанка Содавалла.

Если Гиту назвали «бывшей служанкой», значит, ее уволили. Где она теперь – и как удалось получить ее показания?

Первин бросила взгляд на скамью, где сидели родители Содавалла. Бехнуш сгорбилась и закрыла лицо платком. И хотя Первин очень хотелось узнать всю правду об Азаре, ей тягостно было смотреть на страдания свекрови.

– Служанка показала, что к дверям комнаты ставили еду и воду, – мрачным голосом произнес Джамшеджи. – Но никто из членов семьи не заходил внутрь убедиться, что девочка ест и пьет. Через несколько дней зашла служанка и сообщила, что Азара не отзывается на ее зов. Когда приехала карета скорой помощи, Азара Содавалла была в коме. Через неделю она скончалась в больнице: совершенно бессмысленная смерть, причина которой – небрежение родных.

– Протестую! – вскричал мистер Вадья. – Смерть другого члена семьи никак не связана с браком, о котором идет речь. К делу не относится!

– Ваша честь, я хотел использовать этот пример как подтверждение того, что, помимо того