Лиловые орхидеи - Саманта Кристи

class="p1">Я делаю глубокий вдох и выпаливаю:

– Может, мне не приходилось бы убегать, если бы ты останавливался у нас, когда приезжаешь.

Он кладет вилку, отодвигает тарелку в сторону и смотрит на меня.

– Вряд ли, Бэйлор.

Я опускаю глаза, пораженная его отказом. Затем, ковыряя в тарелке яичницу с тостом, я спрашиваю:

– Разве ты не этого хотел все это время?

– Нет, – говорит он. – Не этого.

Гэвин откидывается на спинку кровати и проводит рукой по волосам.

– То есть да, больше всего на свете я хочу жить с вами, когда приезжаю сюда. Но я не могу так поступить с Мэддоксом. Будет нечестно по отношению к нему, если мы будем выглядеть как семья, хотя на самом деле не будем ею. Я не могу так с ним поступить, если есть хоть малейшая вероятность того, что ты решишь, что не хочешь этого.

Я закрываю глаза. Разве он не видит, какое усилие я над собой делаю? Почему он не хочет пойти на компромисс?

– Я вообще-то стараюсь, Гэвин. Очень стараюсь.

Он кивает.

– Знаю. И ценю это, – говорит Гэвин. – Это шаг в верном направлении, Бэй.

Он встает с постели и натягивает штаны и футболку.

– Но настанет время, когда таких маленьких шажков будет уже недостаточно.

Гэвин хватает свой телефон и выходит в гостиную.

Глава 40

Вчера я чуть не отменила запланированную автограф-сессию в одном из крупнейших книжных магазинов города. Гэвин заверил меня, что все будет хорошо, потому что он нанял дополнительную охрану. Но я все равно чувствовала себя очень неспокойно. Каждая темноволосая женщина, которая подходила к моему столику, вызывала у меня трепет. Мои автографы и пожелания были написаны дрожащей рукой.

Но сейчас, глядя на письмо, которое я уронила на кухонный стол, я понимаю, что у меня было полное право бояться. Она была там. Она была там, но не подошла ко мне из-за охраны.

Я делаю глубокий вдох и перечитываю письмо, прежде чем позвонить в полицию.

Ты получила все, что хотела, да? Ребенка. Мужчину. Идеальную жизнь. Думаешь, ты заслуживаешь этого больше, чем я? Я всего лишь хотела быть твоей подругой. Почему тебе это так трудно?

Через два дня Коллин открывает дверь и приносит мне очередной букет лиловых орхидей. Я читаю записку и краснею – Гэвин написал, что думает только о том, что мы делали в прошлую субботу. У меня игривое настроение, и я пишу ему эсэмэс.

Я: Прочти и другие мои книги. Может, тебя опять посетит вдохновение;-)

Гэвин: Знаешь, я возбудился прямо в своем кабинете. Кстати, о твоих книгах: Анджи прочитала уже шесть из них. Она считает, что нам стоит выкупить права на фильм. Она говорит, что они очень хорошие, Бэй. И хочет показать их сценаристам.

Я: Это ужасно лестно. Но давай не будем спешить? На нас и так много всего навалилось, Гэвин.

Гэвин: Конечно, милая. Мне нужно вернуться на совещание. До вечера! Я тебя люблю. Не забывай об этом.

Я хочу написать ему что-нибудь в ответ, но не пишу. Я не могу сказать ему то, что он хочет.

Я выхожу в гостиную одновременно с Джейком, за которым следуют Кэлли и Мэддокс.

– Отчего такой печальный вид? – спрашивает Кэлли.

Я качаю головой, чтобы дать ей понять, что сейчас не время об этом говорить.

Мы все идем на кухню, и я достаю печенье и фрукты. Мы с Кэлли и Мэддоксом сидим за столом и обсуждаем, как у него прошел день в школе. Мы всегда так делаем, когда он возвращается домой.

Сын рассказывает про контрольную по естествознанию, к которой я вчера помогала ему готовиться. Он рассказывает про Эмбер и даже показывает нам очаровательную записку, которую она оставила в его шкафчике.

Потом он хмурит брови.

– Что-то не так, малыш? – спрашиваю я.

– Томми Паркер сегодня сказал, что у него будет новый папа. Он сказал, что его прежний папа забрал свою одежду и ушел, и он надеется, что новый папа будет лучше.

– Да?

Я смотрю на Кэлли, и мы обмениваемся встревоженными взглядами, мы обе думаем о том, что будет дальше.

Мэддокс играет с печеньем на столе. Он выдыхает так сильно, что у него колышется салфетка.

– У меня тоже будет новый папа? Если папа уедет?

Я не могу сдержать слез. Я вижу, что Кэлли реагирует точно так же. Она осуждающе приподнимает бровь и неодобрительно качает головой. Потом похлопывает Мэддокса по голове и выходит из комнаты.

– Нет, Мэддокс, – говорю я. – Он всегда будет твоим папой. Что бы ни случилось. Где бы он ни был.

Он слабо кивает. Потом встает и идет во двор играть в футбол. Мэддокс оставил меня – и свое недоеденное печенье – за столом.

– Ты сбиваешь его с толку, понимаешь? – Кэлли появляется из-за угла. – Ты сбиваешь его с толку и мучаешь Гэвина.

Мой взгляд падает на прекрасные орхидеи в центре стола.

– Что мне делать, Кэлли? Врать всем? Я не знаю, чего хочу. Я не знаю, что будет лучше для меня и Мэддокса.

– Чушь собачья! – кричит она, подходя ко мне. – Ты должна сделать что-нибудь, все равно что! Прошло уже два месяца, Бэйлор. Нельзя же вечно его дурачить!

– Ну… Я…

– Нет! – кричит Кэлли, поднимая ладонь, чтобы я замолчала. – Верни свою тощую задницу на место и выслушай меня. Если ни у кого больше не хватает смелости тебе сказать, ну и хрен с ними! Но меня ты выслушаешь.

Она в бешенстве. Я никогда ее такой не видела. Я молчу. Я почти уверена, что если я скажу хоть слово, она залепит мне пощечину.

– У тебя проблемы с доверием. Я понимаю. Мы все это понимаем. Но Гэвин тебе не изменял. Он тебя не бросал. Он не писал тебе той мерзкой записки. Он всегда любил тебя и заботился о тебе. И тогда, и сейчас. Все твои отношения, которые были после него, закончились только потому, что ты не могла довериться мужчине настолько, чтобы впустить его в свою жизнь. Взять хотя бы Роджера – ты не можешь не признать, что он был отличной партией, Бэй! Он тебя боготворил, он обожал Мэддокса, и – чего уж там скрывать – он был чертовски привлекательным. Но ты отстранилась настолько, что он не смог до тебя дотянуться. Каждый раз, когда ты приближаешься