Хромой из Варшавы. Книги 1-15 - Жюльетта Бенцони

– Я не с визитом приехал, а чтобы забрать ее отсюда!

– Всему свое время. Полагаю, вам следует...

Он не договорил.

Распахнулась дверь, и тут же вспыхнула люстра на потолке, разом осветив большую комнату. В целом она была обставлена довольно скверно – в претенциозном мещанском стиле – и обклеена цветастыми обоями зеленоватых, шоколадных и карамельных тонов, которые Альдо нашел отвратительными.

– О, я вижу, все в сборе! – вскричал Сигизмунд Солманский и, бросившись к столу, где лежал выкуп за его сестру, принялся ощупывать купюры.

Человек, производивший подсчет, вырвал у него деньги и снова положил в чемоданчик.

– Зачем вы сюда пожаловали? – проворчал он. – Мы же договорились, что вам не нужно показываться.

– Разумеется! – небрежно подтвердил молодой человек, взяв в руки футляр и открыв его. – Но я подумал, что сейчас это уже не имеет значения, а, кроме того, дорогой Ульрих, я не смог устоять перед искушением посмотреть на этого самодовольного идиота, который угодил в нашу западню, словно влюбленный молокосос! Ну, Морозини, – добавил он злобно, – как же вы докатились до того, чтобы стать лакеем на посылках у старика Фэррэлса?

Альдо, не слишком удивленный появлением Сигизмунда, только презрительно пожал плечами, но тут поляк захихикал. Этот отвратительный скрипучий смешок ни с чем нельзя было перепутать. В мгновение ока кулак Альдо вылетел вперед, словно таран, и Сигизмунд, получив оглушительный апперкот в подбородок, рухнул на ковер.

– Мерзкий гаденыш! – бросил сквозь зубы князь, потирая слегка покрасневшие пальцы. –Ты это давно заслужил! Надеюсь, я вас не слишком огорчил? – добавил он, повернувшись к человеку по имени Ульрих, который по-прежнему сидел за столом.

– Очень рад, что дал вам возможность поквитаться, сударь, – миролюбиво ответил тот, и в голосе его прозвучало явное уважение. – У вас отменный удар правой.

– Левая бьет не хуже.

– Примите мои поздравления! Сэм, отнеси этого сопляка на кухню и приведи в чувство... но пусть сидит спокойно! Прошу за мной, – добавил он, повернувшись к Альдо.

Князь двинулся следом за человеком, который оставался для него загадкой. Конечно, иностранец, но откуда именно? Немец, швейцарец, датчанин? Это был высокий худой мужчина с лицом, напоминающим лезвие ножа. Большие очки в черепаховой оправе были, несомненно, американского производства и очень походили на те, что носила Мина ван Зельден. Несомненно, незнакомец обладал крутым нравом – похоже, молодой Солманский, ставший членом его банды и обеспечивший «выгодное дельце», поплатился за свое непослушание.

Следуя за ним, Морозини вышел в главный коридор здания, поднялся по расшатанной деревянной лестнице и оказался на площадке, куда выходили четыре двери. Ульрих, постучавшись, открыл одну из них.

– Входите! – сказал он. – Вас ждут.

Альдо вошел в комнату, в которой не разглядел ровным счетом ничего, потому что в глаза ему сразу же бросилась Анелька, – и вид ее поверг его в удивление. Он ожидал встретить несчастную, измученную, заплаканную, быть может, связанную пленницу, но перед ним предстала безмятежная и элегантно одетая женщина – она полировала ногти, сидя перед трельяжем, на котором стояла ваза с цветами. Было очевидно, что ей здесь спокойно и уютно. Князь мысленно обозвал себя идиотом: поскольку инициатива ее похищения принадлежала брату, с ней и не должны были плохо обращаться – опасность же выглядела теперь явно иллюзорной. Поэтому, подавив первоначальный порыв броситься к ней, он застыл в настороженном ожидании. Однако Анелька, казалось, не замечала его присутствия, и князь почувствовал нарастающее раздражение. Внезапно ему пришла в голову мысль, что она попросту насмехается над ним, и тогда он сказал:

– Счастлив видеть вас в добром здравии, моя дорогая, но должен признаться, что вы оказываете своему спасителю довольно странный прием. Похоже, вы всем довольны, невзирая на пережитые ради вас муки.

Она подняла руку, чтобы полюбоваться своей работой, а затем слегка пожала плечами и спросила с печальной усмешкой:

– Муки? Чьи муки?

– Да уж не вашего братца! Я только что виделся с ним... бедный мальчик лишился чувств. Его подлый замысел удался, и я начинаю думать, что вы были с ним заодно.

– Возможно. Разве не было условлено, что я должна совершить побег вечером после свадьбы?

– Да, но только со мной или же с нашими доверенными людьми. Откуда вы раскопали этих мошенников... американцев, французов, немцев и Бог знает кого еще?

– Это друзья Сигизмунда, и я им очень признательна.

Она наконец встала, чтобы посмотреть Альдо в лицо.

– Признательны? За что, прощу прощения?

– За то, что они помогли мне избегнуть величайшей в моей жизни глупости, не дав соединиться с вами, и, главное, за то, что отомстили за нанесенное мне оскорбление.

– Кто же нанес вам оскорбление? Да говорите же, черт побери! Из вас слова нужно вытаскивать клещами!

– Сэр Эрик и вы!

– Я нанес вам оскорбление? Каким же это образом, позвольте спросить?

– Вы предали прилюдно и публично, почти что на моих глазах, великую любовь, в которой клялись мне. Придя к вам, я ничего не знала о вашей интимной связи с госпожой Кледерман, а вы, разумеется, и не подумали рассказать мне об этом!

– С какой стати я должен был рассказывать вам об истории многолетней давности? До войны она была моей любовницей, но теперь мы не более чем... чем друзья! И это еще сильно сказано!

– Друзья? Да вы просто трусливый лжец! Я собственными глазами видела вас с ней под окнами моей спальни. И ваши объятия отнюдь не походили на дружеские...

Альдо мысленно проклял страстный нрав Дианоры и свою собственную глупость, но ничего уже нельзя было поправить – приходилось играть теми картами, что сдала ему лукавая судьба.

– Должен признать, – сказал он, – что поступил весьма опрометчиво, но я умоляю вас, Анелька, не придавать такого большого значения этому поцелую! Я не мог оттолкнуть Дианору, когда она бросилась мне на шею, хотя давно уже знаю цену ее пылким излияниям и капризам. В четырнадцатом году мы расстались по ее инициативе, и я охотно допускаю, что сейчас она желает возобновить прежние отношения. Не отрицаю, что в тот вечер я пытался использовать ее в качестве ширмы... с одной-единственной целью: отвести подозрения сэра Эрика от себя – и, следовательно, от вас! – когда ваше бегство будет обнаружено.

– Примите мои поздравления! Если это была игра, то вы с блеском исполнили свою роль... и продолжили представление в ее постели! Зачем же было заходить так далеко?

– В ее постели?

– Не делайте из