Шекспир. Биография - Питер Акройд

Гегель сказал, что великие шекспировские герои «свободные творцы самих себя»; они удивляются собственной гениальности, так же как Шекспира удивляли слова Фальстафа, слетевшие с его пера. Он не знал, откуда к нему пришли эти слова; он знал лишь, что они пришли. Теперь немодно обсуждать шекспировских героев так, будто они — независимые личности, существующие вне границ пьесы; но для того времени это было естественно. Фальстаф и его комические партнеры имели такой успех, что перекочевали под аплодисменты в другую пьесу Шекспира, «Виндзорские насмешницы».

Возможно, связь между Фальстафом и Шекспиром прослеживается и далее. Отношение толстого рыцаря к принцу Хэлу часто воспринимали как комическую версию отношений Шекспира и «юноши» его сонетов, в которых на смену страстному увлечению приходит предательство. Двойное действие в этом цикле сонетов связывали также с тоской Шекспира по умершему сыну. То была часть жизненных сил, направлявшая его тогда к наивысшим поэтическим достижениям.

При вас ли мой сборник загадок?[269]

Отразился ли внутренний мир Шекспира в сонетах, или они всего лишь упражнения в поэтическом искусстве? Или принадлежат какому-то иному, двойственному миру, где искусство и жизнь неразделимы? Могло ли случиться, что сначала в них отражались реальные люди, а затем все это постепенно становилось поэтическим спектаклем, выражаясь театральным языком?

Существовало множество образцов построения сонетов. Шекспир выходил на переполненную арену, где самые разные поэты и графоманы то и дело публиковали циклы сонетов, посвященные реальным или вымышленным лицам. По незаконной публикации «Астрофила и Стеллы» сэра Филипа Сидни в 1591 году можно судить о востребованности этого жанра; пиратское издание было изъято, но в предисловии к нему Нэш так характеризовал сонеты: «Бумажная сцена, усеянная перлами… где трагикомедия любви представлена при свете звезд». Это предполагает чрезвычайную искусственность жанра, для которого выражение личных чувств было отнюдь не обязательно. Изначально форма сонета предназначалась для выражения остроумия и мастерства поэта и проверки его умения обращаться с изысканными размерами и пространными метафорами. За публикацией Сидни последовали «Делия» Сэмюела Дэниела, «Партенофил и Партеноф» Барнаби Барнса, «Коэлия» Уильяма Перси, сборник из пятидесяти сонетов Дрэйтона, озаглавленный «Зеркало мысли», «фидесса» Бартоломью Гриффина, «Диана» Генри Констебля и масса текстов других подражателей. Сочинение сонетов стало в Англии модным литературным занятием.

Характерно, что многие из авторов сонетов использовали для поэтического выражения своих любовных чувств юридические фигуры речи. Возможно, это объяснялось тем, что они входили в различные Судебные инны, но это наводит на размышление об инстинктивной общности подхода к любви и праву в Англии шестнадцатого века. Сонеты самого Шекспира изобилуют судебно-правовыми образами и соответствующими языковыми формами. Но коммерческая и правовая сметка не в ладах с щедрой музой, так же как вера и скептицизм на сцене часто сталкиваются, рождая величие. Конечно, Шекспир мог не предназначать свои сонеты для печати, тем более что между сочинением и публикацией прошло около пятнадцати лег. Подобно Фулку Гревиллу, чей цикл сонетов «Кэлика» («Caelica») томился в столе, он мог считать их тайными упражнениями для избранной аудитории. Но упражнения не подразумевали подлинной страсти; стихотворения Фулка Гревилла навеяны скорее вымышленной, а не реальной возлюбленной.

Один из сочинителей, Джайлз Флетчер, признавался, что занялся сонетами, «только чтобы испытать собственный юмор»; может быть, это служит объяснением и для Шекспира. Очевидно, что на протяжении всего творческого пути он старался экспериментировать с разными формами в литературе, просто чтобы доказать, что может успешно использовать их в своих целях. Его натуре была присуща склонность к соревнованию, что уже выразилось в достижении превосходства над Марло и Кидом, а сонетная форма в то время служила главным мерилом поэтического мастерства. Итак, Шекспир использовал многие сонетные темы: красоту предмета любви; его или ее жестокость; желание обессмертить его или ее в великих стихах; тему возраста поэта и так далее — и придал им драматическое звучание, облекая в то же время в совершенную сонетную форму. Он просто сел и написал сонеты — лучшие из лучших.

Первые из них открыто обращены к молодому человеку, которого автор уговаривает жениться и растить потомство, чтобы его прекрасный образ продолжился на земле. Об адресате этого любовного напутствия идут бесконечные споры, и пальма первенства принадлежит здесь, как считают многие, графу Саутгемптону. Он отказался от женитьбы на леди Элизабет де Вер, внучке лорда Берли; существует гипотеза, что это событие и послужило основой для ранних сонетов — созданных, как говорят, по поручению его разгневанной матери. Но эта история случилась в 1591 году, слишком рано для сонетов, а более вероятная дата — 1595 год, когда Саутгемптон вступил в нашумевшую связь с Элизабет Верной.

Более подходящим адресатом представляется Уильям Герберт, будущий граф Пембрук. В 1595 году, в возрасте пятнадцати лет, он отказался исполнить волю семьи и жениться на дочери сэра Джорджа Кэри. Возможно, это событие послужило для Шекспира толчком к созданию его ранних сонетов. Поскольку отец Уильяма Герберта был покровителем труппы, в которой играл и для которой писал Шекспир, было бы вполне естественно, если бы он попросил Шекспира попробовать в поэтической форме как-то убедить сына. Или же идея сочинения стихов могла, наоборот, исходить от матери Уильяма Герберта, знаменитой Мэри Герберт; она была сестрой сэра Филипа Сидни и душой литературного кружка, в который входил Шекспир.

В 1597 году семья попыталась осуществить еще один встретивший такое же сопротивление и оказавшийся тщетным план женитьбы Уильяма Герберта. Но отказ пятнадцатилетнего Герберта, как представляется, служит более убедительным поводом для совета Шекспира. Эта гипотеза к тому же лучше разъясняет сомнения относительно напечатанного позднее посвящения: мистеру У. Г. Не зашифрованный ли это Уильям Герберт? Это помогло бы пролить свет на таинственное посвящение Герберту «Эпиграмм» Бена Джонсона в 1616 году: «Когда я писал их, я не имел в виду ничего такого, что требовало бы зашифровки».

Уильям Герберт вошел в жизнь Шекспира в подходящий момент, но об отношениях между ними можно только строить догадки. Первое фолио шекспировских работ было посвящено ему и его брату Филипу, графу Монтгомери, и в этом посвящении Пембрукам говорится об авторе: «Ваш слуга Шекспир». О пьесах сказано, что братья Пембруки «были так благосклонны к ним и их автору при жизни», что издатели просят проявить к этой книге «такое же снисхождение, как к ее создателю». Там также указывалось, что их светлостям «нравились некоторые роли в поставленных пьесах».

Это подразумевает глубокую привязанность и уважение к Шекспиру. Говорилось, что такие знатные господа, как братья графы Пембруки, не стали бы поддерживать никаких отношений с актером и драматургом, но это не так. В частности, Уильям Герберт оплакал смерть Ричарда Бербеджа в 1619 году и писал графу Карлайлю: «Сегодня вечером здесь дан большой прием в честь французского посла и вся труппа сейчас играет пьесу, которую я, будучи мягкосердечен, все еще не в силах смотреть так скоро после утраты моего старого знакомого Бербеджа». Тремя годами раньше утрата другого старого знакомого — Шекспира, без сомнения, вызвала сходные чувства.