Троцкий и заговор в Красной Ставке - Сергей Войтиков

Должен оговорить, что третий член Реввоенсовета, т. Юренев, в этом отношении держался на вполне законной почве: наряду со вниманием, самым напряженным, ко всем операциям, он ни разу не позволил себе оказать давление на принятие тех или других оперативных решений и, наоборот, старался сгладить, насколько мог, назревавшие конфликты с тт. Гусевым и Лашевичем. Воспоминания о сотрудничестве с т. Юреневым у меня остались самые лучшие.

Насколько я мог себе объяснить создававшуюся обстановку, последняя явилась прямым следствием смещения т. Каменева, у которого установились почти дружественные отношения с т. Гусевым: оба даже жили в одном доме, каковое обстоятельство, несомненно, имело большое значение, так как т. Каменев, оставаясь после своего ухода жить в Симбирске и даже на прежней квартире, не мог не сохранять, как мне казалось, деловых сношений с т. Гусевым, а через него влиять даже на принятие тех или других решений, на осуществление своих взглядов и пр. Я замечал случаи, когда т. Гусев высказывал, например, один взгляд, а затем, даже в тот же день, после поездки к себе домой, возвращался со взглядами иными или измененными. Утверждать всего этого, конечно, не могу, но вероятность такого общения напрашивается сама собой.

Отношения т. Лашевича ко мне носили несколько иной характер. Как бывший командарм, т. Лашевич знаком ближе с военным делом, но у меня до сих пор не составилось определенного мнения, кто на кого влияет: т. Лашевич на т. Гусева или обратно, один факт был налицо — оба во всех вопросах занимали совершенно одинаковое положение, но участие т. Лашевича выражалось не в обсуждении военных вопросов, а в простом критиканстве, как мне казалось, иногда даже малообоснованном, но всегда с самым авторитетным видом и в самой категорической и даже резкой форме. Свое отрицательное отношение к оперативным соображениям г. Гусев и Лашевич высказывали при этом открыто, не стесняясь даже присутствием в комнате посторонних лиц, иногда прибывших из армии. Как яркие примеры последнего могу привести следующее: 1) в вопросе об известной телеграмме командарма 5-й Тухачевского, открыто обвинившего меня в противоречивых распоряжениях, т. Гусев принял определенное положение защитника т. Тухачевского, коего он находил совершенно правым, что и не скрывал высказывать и при посторонних; 2) Когда командарм 2-й[662] возбудил вопрос о передаче ему из состава 5-й армии двух полков, каковую передачу я не соглашался, по оперативным соображениям, произвести в ближайшие дни, т. Гусев вызвал к аппарату командарма 2-й и советовал ему настаивать передо мной на передачу полков, обещая ему и свое содействие в этом отношении.

В своих шагах такого рода т. Гусев иногда переходил даже границы общего приличия: так, когда т. Новицкий (помощник командующего Южной группой т. Фрунзе) по аппарату передал т. Гусеву о желании т. Фрунзе переговорить со мной о судьбе Южной группы (таковая мной признавалась, вопреки мнению Реввоенсовета, к существованию лишь как оперативное соединение), т. Гусев ответил, что разговаривать со мной не стоит, так как состоялось назначение ком- фронтом снова т. Каменева, и затем, через несколько минут разговора на другие темы, т. Гусев снова подтвердил т. Новицкому свой совет такой фразой: «не забудьте же передать Фрунзе, чтобы он не расточал по-пустому бисера» (по поводу Южной группы). При моем совещании по этому поводу с т. Юреневым, как мне реагировать на приведенную выше фразу в официальном служебном разговоре, т. Юренев убедил меня передать ему этот инцидент для улаживания, дабы избежать непосредственных разговоров моих с т. Гусевым.

Как дополнение к доложенному, считаю необходимым отметить высказывавшийся мне не раз взгляд, что т. Каменев и в своих служебных отношениях далеко не был беспристрастен к своим сотрудникам, число коих, по отзывам лиц, близко знавших Каменева, последний упорно пополнял по соображениям, не только преследовавшим пользу службы.

Данную черту отмечаю здесь потому, что мне пришлось даже при известии о возвращении т. Каменева советовать некоторым непосредственным сотрудникам комфронта (я не имею здесь в виду начальника штаба, а лиц, которые просили их разговор считать частным) не осложнять дела возбуждением вопроса об одновременном уходе с Востфронта, хотя бы т. Каменев и утяжелял службу своим пристрастным отношением к сотрудникам, не им лично выбранным.

Прошу принять уверение в совершенном моем уважении и преданности

А. САМОЙЛО

Город Серпухов

8 июля 1919 г.

Верно: Генерального штаба (подпись)

Резолюция В.И. Ленина: «Склянскому и Троцкому. Секретно».

РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 10076. Л. 1–2 об. Заверенная машинописная копия.

Резолюция В.И. Ленина — автограф карандашом.

На документе имеются пометы: 1) Э.М. Склянского о прочтении: «Ск» посередине Л. 1; 2) «Дело № 2».

Сопроводительная И.И. Вацетиса Л.Д. Троцкому

№ 224/8, г. Серпухов.

9 июня 1919 г.

Совершенно секретно. В собственные руки

Председателю Революционного военного совета Республики Л.Д. ТРОЦКОМУ

Препровождаю копию доклада бывшего командующего Восточным фронтом Самойло, сделанного мне в частном порядке. Ради пользы дела и создания нормальных условий работы на Восточном фронте, считаю необходимым этот доклад довести до Вашего сведения.

ПРИЛОЖЕНИЕ: копия доклада бывшего командвост Самойло.

ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ Вацетис

Верно: Генерального штаба Мартынов

РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 160. Л. 9. Подлинник — машинописный текст на бланке Главнокомандующего всеми вооруженными силами Республики с автографом красным карандашом.

Сопроводительная Л.Д. Троцкого в ПБ ЦК РКП(б)

В Политическое бюро Центрального комитета РКП

Мною получен через Главкома прилагаемый при сем доклад бывшего командвост Самойло, сделанный Главкому в частном порядке.

Считаю со своей стороны полезным ознакомление Политбюро ЦК с этим докладом.

Равным образом прилагаю частное письмо ко мне коморси Беренса, которого знаю, как малоактивного, но очень добросовестного и честного работника. Выход вижу только один: назначение самостоятельным заместителем по морским делам авторитетного, энергичного работника, который целиком вошел бы в дело и производил бы необходимые целесообразные нажимы, которые теперь — при отсутствии всякого серьезного контроля — заменяются случайными щипками.

Оба письма по ознакомлении прошу мне вернуть.

19 июня 1919 г.

Л. Троцкий

№ 152/с[663]

г. Курск.

РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 160. Л. 16.

Подлинник — машинописный текст с автографом синим карандашом.