Зимнее обострение - Сергей Платов

— Умно, — хмыкнула княгиня.

— Конечно, умно, — согласился Галицкий, не замечая сарказма в голосе тещи, — только вот ничего этого не понадобилось. После того как вы пробежались по моей спине и исчезли в непонятном направлении, я вообще перестал понимать, что происходит. Спецдружинники и остальные богатыри буквально перевернули вверх дном и дворец, и весь Киев со всеми окрестностями, но вас так и не обнаружили. Не скрою, если бы вы так и исчезли, я бы не очень расстроился.

— Кто бы сомневался…

— Увы, но рассчитывать на такое чудо не приходилось, уж я-то знал, что вы живы и здоровы.

— Извини, что не оправдала твоих надежд.

— Ничего, зато Берендей отчебучил то, на что я даже и рассчитывать не мог в сложившейся ситуации. Это ж надо, по собственной воле отречься от престола и уйти в монастырь?! Добровольно отказаться от стольного Киева всего лишь из-за какой-то пропавшей жены!

Агриппина уже хотела было что-то съязвить, но передумала и торопливо прикрыла свой рот.

— Как же я ликовал, когда слушал это эпохальное заявление вашего драгоценного супруга! Какой слог, какие обороты: «Я устал… я ухожу…» — не поверите, но я чуть было не прослезился от умиления.

— Поверю, — хмуро бросила княгиня.

— Но умилялся я не долго, а ровно до того момента, когда этот старый хрыч сообщил о своем политическом завещании. С одной стороны, я практически не сомневался, что в нем окажется именно мое имя в качестве преемника. От меня Берендей, конечно, был не в восторге, но в то, что он своими руками отдаст трон этим сумасшедшим и смешным Гордону, Старко или Студнеславу верилось с трудом. Но, с другой стороны, факт, что заветный пропуск в новую жизнь окажется оглашенным только через сутки, мне сильно не понравился. Достаточно было одного взгляда на моих потенциальных соперников, чтобы понять, что никто из них не будет просто сидеть и ждать, как Киев проплывает мимо их загребущих рук.

— По себе судишь…

По интонации Агриппины нельзя было понять, вопрос это или констатация факта. Впрочем, Вилорий слишком завелся, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

— Я тогда так испугался, что кто-нибудь из этой тройки может испортить мой триумф, что потерял всякую осторожность и с разбегу угодил в ловушку, устроенную Илюхой Солнцевским и его командой, — со вздохом признался заговорщик и вдруг непроизвольно поежился. Нахлынувшие на него эмоции оказались настолько сильны, что на некоторое время он перестал заниматься саморекламой и выдал чистую правду: — Помнится, когда меня уже связали, я встретился взглядом с Берендеем. Вот тогда-то мне стало по-настоящему страшно…

— Да, мой муженек скор на расправу, — охотно согласилась княгиня, с наслаждением глядя, как от ее слов вздрогнул зятек, — а в твоем случае еще и изобретателен.

— В каком это смысле? — не понял Галицкий.

— В прямом, — пожала плечами Агриппина, — ты же не рассчитываешь, что за такие злодейства отделаешься банальной быстрой смертью от топора или веревки?

Эти слова тещи, сказанные совершенно спокойным, будничным тоном, заставили Вилория не только поежиться, но и вполне отчетливо задрожать. Правда, продлилось это зрелище совсем недолго, молодой князь довольно быстро справился со своей слабостью и с трудом, но все же вернул себе облик человека, контролирующего ситуацию.

— Да, я попался на уловку Солнцевского, но сумел выйти сухим из воды! Хорошо еще, что допрос начался не сразу, и у меня было время обдумать сложившуюся ситуацию. К счастью, моя не вполне адекватная супруга тоже приперлась в тронный зал чуть раньше меня, вот как раз этот факт дал мне вполне реальный шанс на спасение. Всем известно, что ничто так не трогает окружающих, как слезливая, романтическая история любви с непременно счастливым концом. При этом крайне желательно, чтобы на пути возлюбленных оказалось побольше препятствий, кои они совместно преодолеют. Вот тогда-то я и решил разыграть влюбленного идиота, который помешался на неразделенных чувствах к своей собственной жене. А что, по-моему, хорошо получилось? Во всяком случае, все вы поверили, что я без ума влюблен в Сусанну и кроме этого меня более ничего не волнует.

— Так ты не любишь мою дочь? — с большим трудом выдавила из себя эти слова Агриппина.

— Я понимаю, когда любят деньги и власть, — охотно ответил Вилорий, — но не понимаю, как это сильное чувство можно испытывать к человеку, с которым тебя свела лишь прихоть моих и ее родителей?

Судя по гневно сверкнувшим глазам княгини, она явно собиралась забыть о воспитании и высказать в лицо своему ненаглядному зятьку все, что о нем думает, причем простыми, доступными, но не очень культурными словами. Однако тот не дал теще испытать подобное удовольствие.

— Да знаю я, знаю, что вы обо мне думаете, можете не сотрясать воздух! Только это не имеет для меня ровным счетом никакого значения. Сейчас вообще ничего не имеет значения кроме одного: я доведу задуманное до своего логического конца и стану великим князем киевским. Так уж получилось, что единственным препятствием на моем пути стали вы и ваш еще не родившийся сын. А посему, хотите вы этого или нет, но вам придется выпить эти капли. Я не случайно только что рассказал обо всех подробностях этого дела. Просто мне хотелось, чтобы до вас наконец дошел тот, в общем-то, очевидный факт, что я уже ни перед чем не остановлюсь.

С этими словами Вилорий сделал решительный шаг к теще и протянул ей флакончик с каплями.

— Но ведь еще есть Берендей! — в отчаянии крикнула Агриппина, вскочила с кресла и, заслоняясь рукой от приближающегося зятя, кинулась в сторону окна.

— Ерунда, — отмахнулся Галицкий, — он не переживет вашей смерти, тем более что на этот раз бездыханное тело искать не потребуется. Или сразу окочурится, или, и вправду, в монастырь уйдет.

— Я же тебя считала почти сыном… — обреченно заметила княгиня, делая еще один шаг назад и упираясь спиной в стену подле окна.

— Это была ваша большая ошибка, — осклабился Вилорий, подобравшись вплотную к матери своей жены. — Выпейте сама, или мне придется вливать капли силой. Поверьте, мне не хочется напоследок делать вам больно…

В следующее мгновение потенциальный претендент на великий киевский престол оказался сбитым с ног совершенно безумным клубком из следующих составляющих:

Старший богатырь Илюха Солнцевский, замерзший, но очень решительный — одна штука.

Средний богатырь Изя, замерзший, ехидный, но очень довольный — одна штука.

Младший богатырь Соловейка, очень замерзшая и очень злая, — одна штука.

Змей Горыныч Мотя (официальной должности пока не имеет), очень уставший, но счастливый — одна штука, если считать по туловищам, и три штуки, если по головам.

Фрагмент подоконника, окна и собственно стены, равномерно распределенные по пастям Моти.

Весь этот клубок некоторое время копошился на полу горницы, наконец раскрутился и распался на составляющие. Самая большая из них тут же бросилась к Вилорию, заботливо подняла его с пола и с видимым удовольствием отправила в глубокий нокаут с помощью могучего правого апперкота. Галицкий тут же пустился в недолгий, но эффектный полет, который закончился в точке его встречи со стеной. Собственно, именно по ней несостоявшийся князь киевский тихонечко сполз и затаился, не издав при этом ни единого звука.