Либерия - Марина Голубева

Алексей вздрогнул, он почувствовал боль и отчаяние девушки и понял — то, что сказала Леся, не просто слова. Она, действительно, умрет, и убьет лесавку его обида и злость.

Девушка опустилась на колени и, плача, пыталась расстегнуть ошейник. Это сделать не удавалось, и она застонала от бессилия.

— Сейчас, милый! Потерпи…

Чувствуя, как дрожащие руки пытаются разорвать прочную кожу, оборотень вздохнул и поднял голову. Залитое слезами бледное лицо, бездонные омуты глаз, закушенная губа и капелька крови на подбородке. Сердце Алексея сжалось от боли, и он, приподнявшись, слизнул эту алую каплю.

— Ты простил меня?! — Лесавка обняла зверя, зарылась лицом в густую шерсть и прошептала, впервые называя по имени, — Алеша, милый!

А через мгновение ее обнимал уже человек. Целуя соленые от слез губы, Алексей думал о сладости прощения, и на душе его было легко и спокойно.

— Погоди… — лесавка насторожилась. — Старик идет!

— Спрячься, — шепнул Алексей и прислушался к скрипу двери.

Лесавка метнулась в угол и исчезла, растаяв в воздухе. Из темноты донеслось еле слышное:

— Осторожнее, колдун знает Слово.

Когда Чурила спустился в землянку, на полу у стены уже лежал большой светло-серый волк. Старик, невнятно бормоча, погремел чем-то, и в центре землянки вспыхнул костер. Огонь весело затрещал, пожирая сухие поленья, и Алексей увидел вырезанную на столбе оскалившуюся медвежью морду. Древнее святилище Велеса? Или колдун уже сам украсил столб «художествами»? Оборотень замер, выжидая момент для атаки.

— Лежишь, перевертыш? — насмешливо спросил Чурила, раскладывая что-то на алтаре. — Вот и лежи. Отдыхай, стало быть, а то набегался, поди. Отдыхай, а то потом-то уж не до этого будет. Сейчас я тебя усмирять стану. Знаешь, как из любого зверя можно дурь, да охоту своевольничать вывести? Не знаешь? А ведь все просто. Вон, бык. Уж на что грозен! Глазищами сверкает, копытом землю роет, его в ярмо не запряжешь. А вол — совсем иное дело. Смирная и покорная скотинка. Вот я сейчас тебе кое-что отрежу, и ты тоже будешь смирным и спокойным.

Старик захихикал, наблюдая, как вскинулся и оскалил клыки оборотень, но потом насторожился, внимательно разглядывая зверя.

— Что-то не так… — пробормотал он и осторожно пошел к волку.

Алексей подобрался и прыгнул на врага, метя оскаленной пастью в горло. Звякнула цепь, охнул, отшатнувшись, Чурила, но достать колдуна не удалось — оборотень словно налетел на невидимую стену и, взвизгнув, покатился по полу. Тут же вскочил и оскалился, глухо рыча.

— Ах, ты стервец, — зло воскликнул старик, — освободился-таки! Зря я кольцо-то не поменял, а ведь собирался… Но ничего, меня тебе все равно не достать, меня ни один зверь тронуть не может. Правда, с тобой теперь придется повозиться. Ну, разомнусь заодно.

Алексей подавил в себе звериное нетерпение и желание снова кинуться на врага, поняв, что это бесполезно, и лихорадочно соображал, как же расправиться с хитрым стариком. А тот вытащил из-за пояса кнут и, усмехаясь, пошел к волку.

— Сейчас я из тебя дурь-то выбью!

Кнут щелкнул, удар пришелся по самому чувствительному месту — кончику носа. Ослепленный болью оборотень взвизгнул и попятился, и тут же на голову и спину обрушился град ударов. Алексей заметался по землянке, рыча от злости и унижения. Тяжелая цепь сковывала движения, била по лапам и цеплялась за что только можно. Кнут свистел, рассекая воздух, а заодно и волчью шкуру, старик хохотал и азартно ухал, а оборотень совсем потерял ориентацию и с воем носился кругами. Наконец, Чурила, видимо, умаялся, отбросил кнут и, тяжело дыша, присел на чурбачок у алтаря.

— Ну, ладно, гаденыш, повеселились и будет. — Старик мрачно рассматривал замершего у дальней стены оборотня. Тот шатался, едва держась на дрожащих лапах, но продолжал скалить зубы и рычать. — Пора к делу приступать. Сейчас ты сам ко мне на брюхе приползешь. Ни один зверь моего Слова не может ослушаться!

Колдун что-то хрипло прокаркал и протянул вперед руку с замысловато сложенными пальцами. У Алексея закружилась голова, и сознание подернулось мутной дымкой. Муть, впрочем, быстро рассеялась, и оборотень с удивлением понял, что ему, действительно, хочется подползти на брюхе к этому милому человеку и вылизать ему сапоги. Удивление сменилось твердой уверенностью, что это именно то, что сейчас необходимо сделать. Довольный смех Чурилы привел Алексея в чувство — Слово на истинного оборотня не действовало. Точнее, действовало, но лишь частично, так как он, ощущая себя полным идиотом, медленно, но все же полз к старику. Колдун нетерпеливо переминался и хмурился, недовольный сопротивлением зверя. Он в недоумении почесал голову и начал копаться в сумке.

«Ну все, — подумал Алексей, — больше медлить нельзя, а то еще чего-нибудь наколдует». Волк вскочил и прыгнул к старику, на лету оборачиваясь человеком. Обнаженное тело обрушилось на Чурилу, сбивая того на пол. Ошеломленный Алексей, ожидавший столкновения с магической защитой, а не с колдуном, не сразу сориентировался и получил сильный пинок под ребра. Отлетел в сторону, едва не угодив в костер, вскочил, отпрыгнул в сторону и начал наматывать на руку изрядно надоевшую цепь, предусмотрительно оставив довольно длинный конец с тяжелым ржавым кольцом.

В быстрых сменах ипостасей был свой недостаток — трудно было сразу перестроить восприятие, вес тела и центр тяжести человека и волка тоже сильно отличались. Адаптируясь к новым ощущениям, молодой человек медленно отступал к стене, не спуская глаз с Чурилы, который удивленно вытаращился на преобразившегося пленника.

— Как же тебе от заклятия-то удалось освободиться?! Или… Неужто, истинным оборотнем удалось стать? — В голосе старика звучали неуверенность и страх. — Но таким ты мне не нужен. Надо кончать с тобой.

Колдун, зло сверкнув глазами, поднял посох и с его навершия сорвалась зеленая молния. Не ожидавшему такого подвоха Алексею чудом удалось увернуться. Разряд ударил в пол, широким веером рассыпались искры, задымила какая-то ветошь, валявшаяся на полу, и запахло паленым.

— Эй, ты поосторожнее, — пробормотал молодой человек, обходя старика по кругу, — а то пожар тут устроишь.

— Не твое дело, собака! — рявкнул Чурила, и новая молния ударила в то место, где только что был Алексей.

Он рывком переместился за спину колдуна и прыгнул вперед, одновременно раскручивая цепь. Ухнул, отпуская импровизированный кистень, и железное кольцо ударило старика в плечо. Тот охнул, и посох выпал из повисшей плетью руки.

— Гы-ы-ы! — взвыл Чурила, вытаскивая из-за голенища нож и разворачиваясь к пленнику.

Но новый удар бросил колдуна на колени, он заскулил, пытаясь дотянуться до посоха, захлюпал кровью из разбитого носа. Алексей, не дожидаясь, пока противник завладеет своим оружием, прыгнул на него, ударив ногами в спину. Старик нырнул вперед и задергался, придавленный сверху коленом. Чурила оказался на удивление сильным, он брыкался, извивался, пытался достать молодого человека ножом. И это ему удалось. Алексей зарычал, сильнее уперся коленом в спину противника, захлестнул его шею цепь и, скрипя зубами от боли, рванул на себя. Раздался хруст шейных позвонков, старик булькнул и обмяк.