Ночной консьерж - Йенс Фишер

Кристина снова вздохнула, отвернулась от сцены и в одиночестве отправилась на нижнюю палубу. Все здесь играют роли, и ей тоже пора играть свою. Ларсен откашлялся и заговорил по-английски, провожая взглядом удаляющуюся спину Кристины.

– Герои каждого хорошего литературного произведения совершают ошибки. Если герои безгрешны, тогда они – бездушные манекены, лишенные страстей и глубин характеров, и значит, произведение – плохое. Но за что я особенно люблю героев Астрид Линдгрен – за их умение красиво признавать свои ошибки. У меня так красиво никогда не получалось.

Кристина слушала доносящуюся к нижней палубе речь, которую позавчера написал Серж, и не представляла, как ее отец мог бы произнести такое. А Ларсен на сцене продолжал:

– Я буду каяться, как умею. Один человек лишился свободы по моей воле. Не могу сказать, что этот человек мне симпатичен. Возможно, он в своей повседневной жизни гораздо хуже, чем я в худшем из своих поступков. Но я не могу успокоиться. Мне снится этот человек. Тот, кого я лишил свободы. Я просыпаюсь в холодном поту, – в этом месте Ларсен выразительно промокнул платком лоб, – и думаю – был ли другой выход? Мог ли я поступить иначе? И как это – иначе? Мне пришлось поступить так, как я поступил. Этот человек представлял опасность. И я предотвратил ее как умел. Что теперь? Теперь я должен заплатить за это. За каждую ошибку приходиться расплачиваться. И главное, что помогает нам по-настоящему исправить ошибку, – радость от возможности за нее расплатиться.

Публика слушала слова Ларсена в легком недоумении. Никто, кроме нескольких человек, не понимал, о чем он говорит. Кому-то показалось, что, подобно ведущему с телеканала «Культура», этот оратор цитирует отрывок из текста Линдгрен. Кто-то решил, что все высказанное – эксцентричное самовыражение шведского миллиардера. Этот имеет право на чудачества. Кому-то вообще все происходящее казалось шутливой светской инсценировкой.

Но когда прозвучали слова о расплате, на сцене возник еще один человек. Выправка, одежда и взгляд выдавали в нем солдата. В сочетании с восточной внешностью это произвело тревожное впечатление на собравшихся. Однако слова, которые он сказал в микрофон были вполне миролюбивы.

– Спасибо вам, господин Ларсен, за признание, – произнес Али. – Пойдемте, я готов принять ваш вексель.

За два дня до вечеринки Серж разыскал Али. Это оказалось еще проще, чем связаться с Романовым. Всего-то надо было приехать к себе домой. Сердце учащенно забилось, когда он входил в арку, по которой бежал несколько дней назад, спасаясь от убийцы. Теперь он точно знал, кто был заказчиком того нападения.

Ким, Кристина и пара охранников, которых им выделила Алиса, ждали в автомобиле у арки. Серж настоял на том, что во двор он войдет один. Но другие два охранника заранее заняли свои позиции на лестничных клетках в подъездах, просматривая из окон весь двор. Для них существовал особый план. Подручный Али возник незаметно, отделился от дерева, будто вышел из него. Серж узнал одного из двух карликов, которые спасли его от вероятной гибели в арке. Нет сомнения, что где-то рядом поджидал другой карлик, а возможно их несколько.

– У меня разговор к Али. Я выполнил его требование. – Серж на всякий случай протянул вперед руки открытыми ладонями кверху, демонстрируя мирные намерения. – Позови его.

– Али не ходит. К нему ходят. – Голос у карлика был глухой и низкий.

Он сделал недвусмысленное движение, каким заключенных приглашают в камеру, а осужденных на казнь. Выбора не оставалось. Пришлось выразительно почесать затылок, что было условным сигналом для охранников в подъездах. По груди карлика тут же заплясали красные светящиеся точки. Конечно, у охранников было оружие, но скорее карманное, и уж точно не дальнобойное снайперское. Поэтому точки на груди карлика они рисовали простыми светящимися указками. Однако, как говорят на Востоке, – важно произвести впечатление.

– Позови Али. Пожалуйста, – смиренно попросил Серж. – Он захочет встретиться. Передай, что я сделал то, о чем он просил. И, кстати, спасибо, что выручил тогда… в арке.

Карлик несколько секунд внимательно разглядывал следы световой указки на своей груди, затем потянулся за телефоном.

Через час Серж и Али сидели за деревянным столиком у песочницы, как истинные папаши эпохи Водолея, отправившие жен охотиться за житейскими благами, а сами оставшиеся с детьми.

– Сколько там осталось на наших песочных часах? – поинтересовался Серж. – Не захватил случайно с собой еще один палец бедняги Ганди? Или, может, – всю руку?

В ответ Али долго разглядывал левое ухо Сержа, неровный хрящ, вишневую мочку с заросшей дыркой для серьги, сделанной лет двенадцать назад. Он не мигал и не говорил ни слова. И словно не замечал красных светлячков, которые перебрались с его груди выше и замерли на шее. Наконец Али прервал молчание:

– Ты думаешь, что знаешь. Возможно, ты кое-что знаешь. Ну и что? Мой счет к тебе все равно не меняется. Ты же не сможешь всю жизнь ходить с толпой вооруженной охраны. Да и толпа охранников иногда бессильна против абрикосовой косточки, брошенной с расстояния в триста метров. Мне передали, что ты нашел Мансура.

– Не совсем. В том, что Мансур исчез, есть моя вина, твои претензии справедливы. И я не отказываюсь платить по счетам. Но я не нашел Мансура. Я нашел того, кто заказал его исчезновение. И того, кто выполнил заказ.

– Имена? Адреса? Говори.

– Не все так просто. Мне отчего-то кажется, что эти новости давно тебе известны. Я ведь прав? – Серж прищурился, как Клинт Иствуд под ковбойской шляпой, и смерил Али этим отрепетированным взглядом. В ответ – ничего, кроме восточной невозмутимости.

– Хорошо… Ты ведь знаешь не меньше моего. Но ведешь игру, которая тебе выгодна. Времена горячих горцев, готовых на все ради кровной мести, прошли. Люди на Востоке, как и люди на Западе, теперь занимаются бизнесом. И все делается в интересах этого бизнеса. Поправь, если я ошибаюсь.

Али молчал.

– Поэтому я хочу говорить с тобой не как должник с кредитором, а как деловой человек с деловым человеком. У меня есть выгодное предложение. Но прежде чем я сделаю его, позволь рассказать тебе историю… Скромную хронику событий одного путешествия… И снова поправь, если я ошибусь.

Али кивнул.

– Это ведь Ларсен порекомендовал Мансуру воспользоваться моими услугами?

Ответом снова был молчаливый кивок.

– Тогда, в Питере, когда Мансур бесился на Дворцовой площади, у Финляндского вокзала… У него должна была состояться встреча с Ларсеном? Он ведь ради этого приехал? И ресторан на Неве был заказан для их встречи?

Очередной кивок.