Право на эшафот - Бронислава Антоновна Вонсович

несколько забывался, не стоит говорить со своим возможным правителем таким тоном. Но мой выразительный взгляд куратор проигнорировал.

— Мы вас не видели, — напирал он.

— Хотел бы я знать, чем вы были таким заняты, что не заметили нас на скамейке?

Тон Рауля, донельзя неприятный и намекающий непонятно на что, заставил оскорблённо вспыхнуть Ракель и остудил пыл Альвареса, и тот уже не столь уверенно предположил:

— Возможно, вас замаскировала зелень?

— Это вы сейчас о моём внешнем виде, сеньор Альварес? — оскорбилась я. — Вы считаете, что я могу слиться с кустом и никто меня не заметит? Вот спасибо.

— Катарина, я не могу не беспокоиться о вас, оставляя в такой компании.

— Неужели? — с королевским высокомерием процедил Рауль.

Альварес над ним нависал грозовой тучей, Ракель же чувствовала себя необычайно неловко, видя назревающий скандал, но не понимая его причин.

— Катарина — студентка группы, в которой я куратор, поэтому я не могу о ней не беспокоиться.

— Поэтому вы умолчали о том, что у неё высокий уровень дара, который может выйти из-под контроля, и что ей требуется особое внимание.

Мама дорогая, это шесть с половиной кругов — настолько высокий уровень, что представляет опасность для окружающих? Что же тогда говорить о тринадцати? Я забеспокоилась, и сильно. В моих планах не было угробить кого-то только потому, что он случайно окажется рядом, когда я буду что-то отрабатывать.

— Я не умолчал, я просто не успел дойти до ректора, — вяло огрызнулся Альварес. — Сам видишь, какой сегодня сумасшедший день. Сеньору Муньесу не до нас.

Посмотрел он укоризненно на меня. Наверное, сведения о своих Кругах Силы посторонним рассказывать не следовало.

— Для сеньора Муньеса проблемы его университета всегда первоочередные. Но я тебя порадую. Ты можешь сообщить ректору, что у сеньориты Кинтеро не только обнаружился высокий уровень дара, но и появился персональный учитель, сеньор Медина.

— Ой, — только и сказала Ракель.

— Эй, — возмутилась я, — мы так не договаривались, Рауль.

— Мы вообще никак не договаривались и не будем договариваться по этому вопросу, — довольно жёстко ответил он. — Мне не нужны несчастные случаи в университете. Собственно, выбор у вас Катарина, не слишком большой.

И посмотрел так, что у меня разом пропали все возражения. Это не присмотр за беглой Сиятельной и не его прихоть — это насущная необходимость. И в этом случае лучше заниматься с тем, кто знает о тебе больше. А ну как с меня опять выгорит зелье? Лучше один постоянный свидетель, чем каждый раз — разные.

— Но он у неё должен быть. — Альварес встал так, чтобы я оказалась у него за спиной. — Я не желаю, чтобы ты занимался с моей невестой.

— Когда это я успела стать вашей невестой, сеньор? — возмутилась я.

— Как только мне удастся переговорить с вашим отцом, так и станете, — не поворачиваясь, бросил Альварес, словно моё согласие у него уже было в кармане.

Сказать я ничего не успела, потому что Рауль меня опередил.

— К сожалению, родные сеньориты Кинтеро погибли во время волнений в Муриции. Я не успел ей этого сообщить.

— Ой, — сказала Ракель, зажимая руками рот и с состраданием на меня глядя.

— Погибли? — опешила я.

Какой скоростной этот Рауль. Я ему ещё не успела обрисовать свою проблему с Альваресом, а принц уже похоронил моих родственников, чтобы они, не дай Двуединый, не согласились бы на мой брак.

— Увы, сеньорита. — Рауль властно подвинул замершего статуей Альвареса и взял меня за руку. — Мне очень жаль. Я не успел вам сказать раньше, но знал ещё утром. Корона о вас позаботится, не переживайте, вы не останетесь один на один со своим сиротством. Сеньорита Ракель, позаботьтесь о подруге. Сеньорита Катарина, я понимаю, что сегодня вам не до этого, но завтра жду вас после занятий. Работа — лучшее средство от горя. Хосе Игнасио, нам надо поговорить, пойдём. До свидания, сеньориты.

Он встал и увлёк за собой ошарашенного приятеля, который только и успел, что пробормотать слова соболезнования и утешения, а я осталась сидеть, размышляя, не стоит ли рвать когти отсюда немедленно же. В ту же Варенцию, например. И прыгать из страны в страну, когда станет понятно, что опять разоблачили. Но вот беда, долго я так не попрыгаю: не так много на континенте стран и мой нынешний облик уже известен. Не логичнее ли пересидеть год и научиться хоть чему-то? Конечно, мне вряд ли удастся получить больше, чем я знаю сейчас, но у меня хотя бы будет легальное прикрытие для использования. У меня возникло чувство, словно я сама себя загоняю в ловушку: бегай, не бегай — конец один. Тётя найдёт и… И что?

— Какой ужас, — теперь Ракель села рядом со мной и взяла за руку. — Я всегда говорила, что Сиятельные несут в себе зло. Они — квинтэссенция зла на земле.

— Они-то ту при чём? — выдохнула я. — Вряд ли Сиятельные занимались убийством моих родных.

Хотя конкретно родных Эстефании убили наверняка как раз Сиятельные либо лично, либо по их приказу. Встаёт вопрос, почему в живых осталась графиня Хаго, которая только и занимается, что проталкивает антигосударственную политику.

— Может, и не убивали, но точно натравили, — убеждённо сказала Ракель. — Этого нельзя так оставлять. Мы непременно отомстим. Смерть твоих родных не будет напрасной, Кати.

Она говорила что-то ещё, но я внезапно почувствовала, что у меня жутко разболелась голова. То ли так подействовало дрянное вино, то ли то, что я перенервничала в Сиятельном корпусе, то ли лишняя порция зелья сыграла свою роль, но сейчас в голове бушевало целое гвоздевое цунами, так и норовящее очередным приливом проковырять дырку в моём черепе. И чувствовала я себя так, словно действительно потеряла всю свою семью, хотя с этим я смирилась уже давным-давно. Главное, что мои близкие не страдают из-за меня и что у них всё хорошо. И всё-таки, всё-таки мне ужасно их всех не хватало, настолько, что на глаза сами собой набежали слёзы и я начала всхлипывать. Тоска по родным, по подругам, по прошлой жизни нахлынула столь сильно, как никогда раньше. С переносом сюда я получила возможность двигаться, но потеряла семью. Впрочем, если бы я не согласилась, ничего хорошего для близких мне людей