Не пара - Nata Zzika

— Что мне надо было сделать — может, сразу в койку прыгнуть? Петь от счастья? — рассердилась дочь. — Хотел бы видеть раньше — нашел бы в Томске, в Крыму же нашел.

— Сейчас он самостоятельный взрослый мужчина, а тогда был юноша, во всем зависящий от родителей. Что, если у него не было возможности узнавать, где ты и как ты?

— Мама, я тебя слушаю и удивляюсь — ты что, заступаешься за Морозова??

— Нет, дочь, я не за красных и не за белых, я за мир и счастье, а если вы оба такие упертые глупцы, то приходится мне пытаться достучаться, раз у самих не получается. Ты после того ожесточилась, стала более жесткой, для него тоже вряд ли все прошло бесследно. И вот встретились и оба уперлись. Ты прогоняешь, он пытается догнать и подчинить — все, как по учебнику. Оба наделали ошибок, он в процессе тебя сильно обидел и напугал, но сумел остановиться. Понимаешь, он мог дожать, но отошел в сторону, потому что ты дорога ему. И с Катей у него полная гармония, ты же видишь, как она его любит?

— Мама и что ты мне предлагаешь?

— Подумать. И поговорить. Мне кажется, ты заслуживаешь счастья.

На следующей неделе каждый раз, когда Ася шла к метро или от метро, она осторожно косила в ту сторону, где, как показала мать, Влад ставил свою машину, но ни Морозова, ни его машины там не было.

Автомобиль с наизусть выученным номером появился только в четверг, когда женщина шла с работы. Ася споткнулась и замедлила шаг, по инерции прошла несколько метров, потом решительно повернула, подошла и дернула на себя дверь.

— Куда поедем? — спросила она, старательно отводя взгляд от ошарашенного Влада.

Каждая настоящая женщина из ничего легко сделает салат, шляпку и скандал.

Готовить Марина не умела и никогда и не пыталась научиться, шляпки она покупала в самых дорогих и модных салонах, а вот скандалы у нее получались виртуозно.

Ограниченная в перемещении, она не знала, куда себя деть и отрывалась на охране и прислуге. Те скрипели зубами, но терпели, неизменно вежливо отвечая на любые выпады избалованной наследницы.

Полезная еда, которую ей теперь подавали, тоже не радовала, казалась пресной и неаппетитной. Ну, да — все натуральное, фермерские продукты без капли ГМО и без селитры, нитратов и разных химических стимуляторов роста. Наверное, это все очень полезно, но ей хотелось вредного — чипсов, пива, колы…

Гулять она могла сколько угодно — по всему участку в 130 соток. Разумеется, не одна — за Мариной постоянно кто-нибудь присматривал. Если ей хотелось выехать в Москву или просто пробежать по магазинам, то отец откладывал все дела и сопровождал дочь и тогда ее прогулка походила на выход в люди кого-нибудь из королевской династии: несколько охранников, компаньонка, призванная находиться рядом в тех помещениях, куда мужчинам вход был запрещен — в туалет или примерочную кабинку, например, отец и водитель. Марина зверела, но поделать ничего не могла и с огромным нетерпением ждала, когда родит и сможет вернуться к привычной жизни.

— Ребенок в семь месяцев уже может родиться живым? — спросила она на одном из осмотров у врача.

— Разумеется, — ответил тот. — Но Вы не переживайте, у вас все отлично проходит и Вы обязательно доносите до срока.

— А если я не хочу до срока? — поинтересовалась Марина. — Можно же вызвать роды в семь месяцев?

— Можно, но зачем? — изумился доктор. — Для ребенка это не очень хорошо.

— Зато я на два месяца меньше буду мучиться, — парировала женщина. — Какая разница, если он все равно будет жить, зачем мне эти лишние два месяца?

Врач не нашел, что ответить и поделился с Анатолием Сергеевичем.

— Дочь, я начинаю подозревать, что у тебя не все в порядке с головой, — на следующий день заговорил Земов. — В кого ты такая получилась — ни стыда, ни совести? Любишь ли ты кого-нибудь, кроме себя?

— Что опять не так? — ощетинилась дочь. — Я делаю, что ты велишь, терплю домашний арест и невкусную еду, бесконечные осмотры, мое тело стало неуклюжим, а тебе все мало? В чем я еще виновата?

— Ты доносишь ребенка до сорока недель и это не обсуждается. Если я еще хоть намек на что-то подобное узнаю — тебе не понравится, я обещаю.

— И ты мне говорил, что я самое ценное и дорогое?

— Я берегу тебя даже от себя самой. Не знаю, как из чудесной доброй и ласковой девочки выросло… выросла ты.

— Яблочко от яблоньки недалеко падает, — хихикнула Марина. — О твоей бессердечности легенды ходят, папуля. Как ты конкурентов уму-разуму учишь, и сколько успевают прожить недоумки, которые пытаются тебе мешать.

— Эти времена давно прошли, дочь и не сравнивай отношение к чужим людям и отношение к родным. Твоя мать была самой доброй и нежной женщиной, какую я знал, жаль, что ты пошла не в нее.

— Может быть, если бы ты позволил ей жить с нами, я выросла бы другой, а теперь поздно пить боржоми, папочка. Что выросло — то выросло.

— Твоя мать умерла, давая тебе жизнь, ты прекрасно знаешь об этом. Я пытаюсь уберечь тебя от ошибок, которые совершил сам. Поверь, лучше предотвратить, чем потом на Луну выть от невозможности что-то исправить. У тебя будет ребенок, Марина. Самый родной для тебя человек — твой сын, нет ничего дороже детей, вот родишь и сама меня поймешь.

— Сомневаюсь. Пока мне от ребенка одни неприятности. Вон, моя мать умерла, когда меня рожала, где гарантия, что меня не постигнет та же участь? Ты эгоист, как все мужики, вам только удовольствие, а женщины должны муки терпеть! Мне не нужен этот ребенок, я вообще хотела от него избавиться!

— Твоя мама погибла из-за несчастного стечения обстоятельств, я был далеко и не смог помочь. С тобой я все время рядом и не допущу, чтобы случилось что-то плохое. Если бы я мог забрать твою боль — я бы это сделал, дочь, но природа создала именно так — женщины вынашивают и рожают и другого не дано. Но у тебя всегда будет самое лучшее медицинское обеспечение. Вот возьмешь на руки малыша и полюбишь, как я полюбил тебя, только ты оказалась у меня на руках. Не думай о плохом, думай, что внутри тебя растет человечек, твой сын. Над именем не думала еще?

— Павсекакий, а отчество Богданович, — Марина с вызовом посмотрела на отца. — Что, не нравится? Тебе ничего не нравится, не угодишь.

— Сама подумай, как мальчику жить с таким именем. Время еще есть, придумаешь что-нибудь более традицоннное.

— Я хочу в Москву, съездим? — перевела разговор дочь.

— Съездим, — кивнул отец. — Завтра с утра, если не передумаешь. Куда хочешь?

— Куда хочу, ты меня не пустишь, — капризно искривила губы дочь. — Просто погулять, закисла в четырех стенах.

— Хорошо, к десяти будь готова. Съездим в Детский Магазин на Лубянке.

— Заранее покупать вещи для ребенка — плохая примета! — возмутилась Марина.