Не пара - Nata Zzika

Мать была непривычно тиха и задумчива. Вчера она больше часа разглядывала фотографии Кати, которые Влад наснимал в лагере, расспрашивала о девочке — что любит, что не любит. Почему-то в большое волнение ее привела информация, что Катя не любит вареный лук и любит бегать босиком. Татьяна Николаевна замерла, переспросила, получила ответ и снова зависла.

— Мам, ты чего? — заинтересовался сын.

— Это так странно, — отозвалась мать. — Когда ты был маленьким, твоя няня измучилась, бегая за тобой с тапочками, ты их на дух не переносил и скидывал при любом удобном случае. А когда ты кушал, то первым делом выкладывал на край тарелки весь лук или то, что тебе показалось луком, отучить не получалось никак. И в угол ставили, и ругали. Один раз заставили съесть все, что ты вытащил, и тебя вырвало, больше мы не настаивали.

— Это я помню. Меня поэтому так долго не сажали за один стол с взрослыми?

— Конечно. Выглядело это… неаппетитно. Еще мне не хотелось, чтобы наши гости думали, что у нас невоспитанный ребенок и отец ругался. А Катя тоже раскладывает лук по краям тарелки?

— Да.

— Поразительно! Она вся пошла в тебя, просто вся! Что значит, сильная кровь!

Но к утру мать вполне пришла в себя и принялась строить планы насчет образования внучки, причем, с каждым часом планы эти становились все более и более наполеоновскими, пока сын не напомнил:

— У Кати есть мать и только ей решать, как и чем будет заниматься девочка.

— Да, я понимаю, — опять сникла Татьяна Николаевна. — Просто, мне так хочется ее увидеть! Она в нашу породу пошла, я вчера внимательно все фотографии рассмотрела — Катя вылитая ты, только девочка. Я бы ее наряжала, как куколку, водила бы в музеи и в зоопарк…

— Мам, а почему вы ограничились одним мной? — вдруг спросил сын. — Почему не завели еще одного ребенка?

— Ну, — растерялась родительница. — Сначала я не хотела, ты мне нелегко дался, потом, мы же не молоденькие уже были, а потом уже и поздно было. Почему ты спрашиваешь?

— Да просто подумал, что если бы у вас был не один я, то тебе было бы кем заняться, когда я вырос.

— Второй ребенок тоже бы рано или поздно вырос, — улыбнулась мать. — Ты когда уезжаешь?

— После завтрака.

— Задержаться никак? Чем ты вообще здесь занимаешься?

— Задержаться никак, — ответил Влад, пропустив второй вопрос. — Ты думала насчет дома?

— Конечно! Вот провожу тебя и вплотную этим займусь. Ты прав, давно надо было взять все в свои руки, отцу вечно некогда, ты витаешь в облаках, если я не сделаю — никто не сделает.

— У тебя есть какие-то предпочтения? — поинтересовался сын.

— Да! Дом не должен быть огромным, но и не маленьким, в нем должно быть уютно, он не должен подавлять. Конечно, хотелось бы с видом на море, но это не в приоритете. Обязательно участок и не маленький. Ужасно, когда забор в десяти метрах от стен. В конце концов, у меня внучка, а ребенку нужно место для игр, да и взрослым не помешает уличная зона отдыха. В общем, я знаю, что хочу и обязательно найду такой дом!

Ясно, мать теперь засядет за доски объявлений, сведет с ума риелторов и домовладельцев, примется носиться по полуострову из конца в конец и на глупости у нее теперь и минутки не останется!

Ася явно пряталась, стараясь оставаться в тени или за дверями, и Влад ей подыгрывал, изображая полное равнодушие к наставнице Агаты и Дианы, но не отказал себе в удовольствии часок поиграть на улице с девочками. Почти три недели среди ребячьего народца сделали свое дело — во Владе проснулся мальчишка и когда он увидел круг для дартса, то загорелся устроить соревнования и предложил свой вариант, за который сестры ухватились обеими руками.

За надувными шариками бы срочно отправлен один из водителей, потом девочки и Влад сами их надули, прикрепили к стене гаража и принялись дротиками поражать мишени.

Смеха и шума было много, девчонки вовсю веселились и расстроились, когда дядя, придумавший для них игру, сказал, что ему пора уезжать.

На обратном пути в Феодосию, теперь уже под репертуар Авто-радио, Владислав вспомнил разговор с матерью, порадовался, что удалось переключить ее интерес на покупку недвижимости и теперь она точно не начудит. По крайней мере, на это теперь появилась твердая надежда. А потом вспоминал, как краем глаза следил за перемещениями гувернантки, как прикидывался, что вообще ее не замечает, и та, в свою очередь, старательно избегала встреч. Хорошо, что мать не в курсе, кто такая гувернантка Одоровских, она бы Асю замучила наставлениями и заботой. Кстати, надо же, она готова ее принять. Ради внучки. Но решать это, увы, не ему, а Ася, после того, что он ей сделал и как обращался, вряд ли когда-нибудь пожелает видеть его рядом.

Что ж, до окончания потока осталось всего несколько дней, он постарается использовать их максимально. И сделает для себя еще сто тысяч фотографий дочери. Кто знает, доведется ли ему еще раз вот так общаться с ребенком, позволит ли Анастасия? Да, он сделает все, чтобы Катюша была счастлива эти оставшиеся дни, а потом просто уедет «на работу». И ему придется как-то рассказать Асе об этих трех неделях, что он знал, у кого она работала, и что решил ее отпустить, не давить и ничего не требовать. Но, если она позволит, то он хотел бы видеться с Катей. Пусть под присмотром Аси, если она не станет доверять, пусть редко, но видеться. Попросит прощения, что три недели водил ее за нос вместе с дочерью и будет надеяться, что это еще больше не уронит его в ее глазах. Как он это сделает? Конечно, проще написать, но… лучше сказать ей все в глаза. Как и когда? У него еще несколько дней, он подумает

Ася весь час, пока на лужайке у гаража шло состязание в «шариковый дартс», просидела в доме, осторожно выглядывая в окно на веселящихся девочек. Няне она сказала, что невыносимо разболелась голова, и она примет таблетку и часок полежит, и та ее охотно заменила, тем более что развлекать сестер ей не пришлось.

С некоторым удивлением Ася наблюдала за этим Владом, новым для нее. Оказывается, он умеет обращаться с детьми, кто бы мог подумать! Девушка вспомнила, какие ошибки он допускал еще три месяца назад, и удивилась — он тогда притворялся или сейчас? Но, сейчас-то ему перед кем перевоплощаться, он же не знает, что гувернантка — это она, сбежавшая игрушка и видно, что он на самом деле играет с удовольствием и азартом. Но тогда он тоже не играл, она видела, что мужчина на самом деле ничего толком о детях не знает. Так что с ним случилось за эти три месяца? Где это он научился общаться с детьми? Удивительно.

И тот его разговор с матерью. Ася ушам своим не верила — он ее назвал любимой и самой лучшей в мире? Катю — самой замечательной? Он не станет на нее давить и матери не позволит? Сказал матери, что Катя — его дочь? И Марина — оказывается, она просто пыталась его поймать, а он с ней даже не спал! Нет, на самом деле реальная жизнь иногда оказывается круче, чем бразильский сериал!

Но все это не отменяет, что он сделал раньше и что говорил ей о своих намерениях. Изменился? Может быть, и она очень хотела бы этому поверить, но… но жизнь учит, что взрослые люди не меняются. А это значит, что Влад рано или поздно опять включит режим «я хочу и мне плевать, чего ты не хочешь», а этого она никак допустить не может. Он интересуется дочерью и если это искренне — то для Кати было бы полезно общение с отцом, но сама она больше рисковать своим и так разбитым вдребезги и еле-еле склеенным сердцем не станет. Поэтому, она поступит, как раньше планировала — доработает до конца августа, а потом уволится, заберет из лагеря дочь, мама продаст квартиру в Энске, и все вместе они переедут в Москву. Там и для Кати лучше перспективы, и она найдет хорошо оплачиваемую работу по специальности. И вполне возможно, что они когда-нибудь встретятся с Владом и, может быть, он пожалеет, что они не вместе.