Конкурс на тот свет - Сергей Бакшеев

Тихон схватился за повязку на щеке, под которой нестерпимо болела растревоженная рана. Марля увлажнилась от выступившей крови, в нос шибал противный медицинский запах. Что там от швов осталось? Теперь на лице будет шрам. И шея в кровавых царапинах.

Но не это тревожило Заколова. Обжигал ужасный вопрос.

Кто же погиб под сценой?

Тихон бежит вверх по лестнице, с тревогой вспоминая темное окно в комнате Наташи. Может, она спит, надеялся он.

Евтушенко и Питоконды нигде нет, коридоры пусты. Он взбегает на самый верх. Над ним — черный квадрат в звездное небо и ночная крыша. Холод железных перекладин в ладонях, металлический скрип лесенки под ногами, ночная прохлада в потную грудь. В темноте ничего не разобрать. Только со стороны улицы высовываются мрачные макушки высоких тополей.

Потом появляется Сашка. Он уже здесь, а у края крыши шевелится зловещий призрак-убийца. Питоконда! Теперь ей некуда деться, остается дождаться милиции.

Тихон смотрит на безобразную Валентину Герасимовну и ему вдруг становится легче, что-то расслабляется и отпускает внутри. И он понимает, почему. До сих пор его тяготило сознание вины в гибели человека. Он обманом направил ее под горящую сцену и был уверен, что она погибла.

Он хочет поговорить с ней и делает шаги навстречу. Но в ответ взметается рука с кирпичом, Тихон чудом уворачивается, фигура проскакивает мимо, трещит сломанная решетка и пальцы с отточенными ногтями цепляются за край крыши. Тихон бросается на ее спасение искренне и безрассудно. Пусть она — жестокий убийца, но он — человек!

Их руки скованы мертвой хваткой, ее глаза обжигают гневом и мольбой. Тихон тащит убийцу из пропасти, мышцы работают на пределе, и когда она уже на крыше — он опустошен и счастлив.

А потом — подлый толчок в спину, падение с крыши и беспомощный крик друга.

— Нееееет! — отчаянно кричит Сашка.

Его голос стремительно удаляется вверх.

Очумевший от новой вести, полученной от непредсказуемого Заколова, лейтенант Мартынов бросился к автомобилю. УАЗик стоял на территории госпиталя, но Федорчука в машине не было. Или спать завалился, или за медсестрами волочится, с досадой подумал лейтенант.

Ждать было некогда. Он сел за руль и завел двигатель ключами, оставленными в замке зажигания. Права Мартынов получил еще во время учебы, но с тех пор водить машину ему не доводилось. Дернувшись при старте, а потом и при выезде из ворот госпиталя, лейтенант с трудом восстанавливал прежние навыки, но, несмотря на это, сильно давил педаль газа и быстро мчался по пустым ночным улицам. Он спешил оказаться первым около неуловимой преступницы, нагнавшей страху на целый город.

Немного мешала вывихнутая рука. Лишь на середине пути, он заметил, что забыл включить фары и едет по неосвещенной дороге. На ходу осмотрев незнакомые рубильники на панели приборов и не найдя нужный, милиционер плюнул. Недолго осталось, доедет как-нибудь.

Вот и общежитие. Лейтенант разогнался на длинной прямой и решил лихо затормозить около входа, как показывают в зарубежных фильмах о полиции. Машина неуклюже с большим опозданием среагировала на нажатие тормоза. Лейтенант припомнил, что Федорчук ругался, что надо два-три раза качнуть педаль, прежде чем тормоза схватят. Но от растерянности уже ничего не мог поделать. Вцепившись в руль, он испуганно смотрел, как несет неуправляемую машину.

В этот момент с треском грохнула дверь общежития. Темная тень скатилась по ступенькам и метнулась к дороге. Железный бампер УАЗика с хрустом отбросил ее на обочину.

Перед падением с крыши, получив коварный удар в спину, Заколов теряет равновесие и понимает, что не устоит. Внизу пятнадцать метров и полоска бетона. Тело заваливается в пустоту. В последний момент Тихон отталкивается ногами, словно ныряет в бассейн.

Его взгляд выхватывает тополь в трех метрах от здания, руки вытягиваются в предсмертной надежде. Короткий полет. Пальцы цепко ловят оттопыренную прохладную ветку. Тело обрушивается в листву.

Резкое жжение в ладонях. Жуткий хруст ветки. Она ломается. Тихон качнулся вниз. Вновь падение, треск, но ободранные пальцы ловят новую ветвь. Тело пружинит, зубы клацают друг о друга, ноги находят точку опоры.

Тихон висит на дереве, прижавшись к стволу, еще не веря в спасение.

— Тишка, ты цел? — насмерть перепуганный Сашка смотрит с крыши, еле переводя дух.

— Вроде цел, кожу на ладонях сорвал, — жалуется Тихон. — Где она?

— Убежала.

Внизу раздается резкий скрип тормозов, глухой удар, вскрик и грузный шлепок, похожий на падение огромной мокрой тряпки.

— Давай вниз! — говорит Тихон, сползая по дереву. — Быстрее!

Перепуганный бледный лейтенант Мартынов с трудом выбрался из машины. На земле лежала женщина в грязной порванной одежде. Удар бампера пришелся ей в бедра, ноги были сломаны. Высокий капот зримо размозжил внутренности, лишь голова на удивление была цела.

— Это Питоконда, — сообщил подбежавший Заколов.

Мартынов вращал выпученными глазами.

— Убийца, — пояснил Тихон.

Лейтенант как сдувшийся шар опустился на колени. Валентина Герасимовна лежала лицом вверх с отстраненной благостной улыбкой.

Тихона интересовал только один вопрос:

— Кто погиб под сценой? Кто?

Валентина Герасимовна удивленно отшатнулась и прохрипела:

— Ты? Черт, везучий!

— Кто? — не унимался Тихон.

— Девка в красном… Я ее туда запихнула.

Евтушенко вздрогнул. Тихон настойчиво требовал:

— Имя?

Женщина равнодушно прохрипела:

— Наташка.

Тихон вновь припомнил темное окно в Наташиной комнате, но все еще боялся поверить в сказанное.

— Не может быть! Вы лжете!

Евтушенко посмотрел на него и грустно вымолвил:

— Наташа сегодня была одета в красное. Рядом с танцплощадкой я ее потерял. Прости.

Валентина Герасимовна поняла, что причинила боль заклятому врагу, и на удивление громко, хотя и очень злобно, рассмеялась. После смеха, которому она отдала много сил, ее лицо стало затухать.

— А кто убил предыдущих девушек? — задал вопрос, пришедший в себя, лейтенант.

— Я, — выдохнула Валентина Герасимовна. Глаза распахнулись яркой самодовольной вспышкой. — Четырех сучек придушила.

— За что? — не терпелось узнать лейтенанту.

Лежащая женщина посмотрела на него как на великовозрастного недоумка. Рука дотронулась до живота, разбитого ударом машины, губы болезненно скривились и с трудом прошептали:

— Жаль, что сегодня… только одну… прикончила.